— Если не застряну в сортире из-за твоего «лечения»…
Наш смех прокатился эхом по дворцовой площади, сливаясь с перезвоном колоколов. Где-то вдалеке, в элитном квартале, завыли сирены. Полицаи спешили подобрать османских «гостей». Но завтрашний день уже манил меня ароматом свадебных тортов и тихим шепотом обручальных колец.
Глава 9
В комнате с занавешенными шторами сидел мужчина. Рядом с креслом похрустывал древесиной камин. Бокал в его руке, как всегда в последние месяцы, алел от рубиновой жидкости. Ее солоноватый и металлический вкус согревал его лучше пламени очага.
Но думы Великого князя была черны, как и его проклятая душа. Повелитель, обещавший дать разрешение на убийство императора, не отвечал уже более месяца. А ведь завтрашний день был идеальным шансом для задуманного!
Поддавшись внезапному приступу агрессии, князь бросил бокал в ненавистное пламя, напоминавшее ему о родной стихии ненавистного Годунова. Откинувшись на кресле Даниил Сергеевич Голицын закрыл глаза, пытаясь успокоиться.
В последнее время эмоции все чаще выходили из-под его контроля. Но мужчина списывал это на растущее напряжение из-за бездействия. Ведь до столь желанного трона оставалось лишь протянуть руку… Но без треклятого разрешения он проживет на этом свете ненамного дольше своего врага.
— Развлекаешься? — неприятный голос появился столь внезапно, что князь невольно схватился за сердце.
Но, поборов секундную слабость, Даниил вскочил со своего места и упал на колени. Ведь преодолеть защиту самого повелителя смерти могло лишь одно существо.
— О. Великий! Рад приветствовать вас в своем скромном доме.
— Скромном? Ну-ну. — ухмыльнулся Греймдар, вспоминая шикарную обстановку загородного поместья. — Что ж, рассказывай, как проходит твое самовольное заточение?
— Заточение? — недоуменно переспросил князь. — Не понимаю, о чем вы.
— Тогда может сходим прогуляемся? — подойдя к занавешенным шторам, он резко их распахнул. — Смотри, какая прекрасная погода на улице!
Вот только Голицын был противоположного мнения. Ведь одним из побочных эффектов его новой силы была боязнь солнечного света.
Стоило первым лучам попасть на кожу мужчины, как он вздрогнул от невыносимой боли, но не посмел сменить коленопреклонной позы.
— Неужели ты до сих пор не нашел способа избавиться от своей уязвимости? — грозно спросил Первый.
— Пока… Нет… — медленно, сквозь сжатые зубы, ответил Даниил.
— Тогда скажи мне, как ты планируешь править империей? — отойдя подальше от окна, чтобы ни загораживать ни одного солнечного луча поинтересовался собеседник.
— Я… Решу… Эту… Проблему.
— Да неужели. И сколько времени это займет? Месяц? Год? Всю твою вшивую жизнь? — поставив ногу на голову великого князя, он вдавил ее в пол. — Не ты ли умолял меня дать тебе возможность занять трон императора?
— Я…
— На что ты готов ради этого?
— На… все…!
— Это же просто отлично! — убрал ногу весело произнес Греймдар, после чего кинул под нос Голицына неброское кольцо. — Надень!
Послушно исполнив волю всесильного существа, что потребовало от Даниила Сергеевича немалой доли оставшихся сил, он замер. Неспешно подняв голову, он бросил своей взгляд в сторону распахнутых штор, словно не веря в происходящее. Ведь солнечный свет не причинял ему вреда!
— Благодарю, господин!
— Мне не нужна твоя благодарность. Лишь верная служба и полное подчинение.
— Приказывайте.
— Годунов исполнил свою роль. Он больше не нужен. — повернувшись спиной к князю, Первый стал всматриваться в окно. — Завтра ты займешь его место.
— Будет исполнено! — воодушевленно произнес мужчина.
— За это твоя империя должна будет поставлять тройную норму дани.
— Дани? — недоуменно спросил князь.
— Не думал же ты, что императоры сидят на своих местах просто так. — усмехнулся ушастый. — Но это не все. За кольцо, что ты носишь на своем пальце — норма увеличивается до четверной.
— Как прикажет повелитель. — даже не зная истинной ценности оплаты, он был готов на все ради достижения своей цели.
— Завтра я покину этот мир на неопределенный срок. Сразу после твоего возвышения. — внутренне поморщившись от одной мысли, что повышает навозного червя до обычного, он продолжил. — Потому слушай, что нужно сделать…