— Уже направлены гонцы, — отозвался Седой, стоявший у дверей. — Ответы ожидаем к утру.
— А если они предадут? — вполголоса спросил кто-то из толпы.
— Тогда предателей повесят, — холодно ответил Борис. — Но большинство сохранит верность. Отец… — его голос дрогнул, — … император воспитал их лучше.
Орловский хрипло рассмеялся:
— Воспитал? Да они крысятничали при его жизни! Нужен кнут, Глеб Юрьевич. Ваш кнут.
— Кнут будет, — я слегка наклонил голову. — Но сначала — перегруппировка. Руслан Валерьевич, — я повернулся к Суворову, — выделите элитные части для защиты границ Урала. Голицын ударит именно там, чтобы отрезать Сибирь.
— Уже отдал приказ, — военный министр хмуро улыбнулся. — Ждём гостей.
Я кивнул и не заметил, как зал погрузился в гул обсуждений. Карты с отметками войск и укреплений расстелили на столе, превратив его в подобие военного штаба. Руслан Суворов, опираясь на карту Урала, чертил линии обороны жесткими движениями:
— Голицын попытается перерезать Транссиб. Без железной дороги Сибирь окажется в блокаде. Здесь, — он ткнул пальцем в узкое горное ущелье, — разместим артиллерию. А здесь заминируем перевалы.
Борис кивнул, лицо его напоминало каменную маску. Лишь дрожь в уголках губ выдавала ярость:
— Отправьте в Челябинск гвардейские полки. Пусть встречают «гостей» по-царски.
— А если маги смерти прорвутся? — спросил Андрей, просматривая в планшете срочные донесения. — Мои верные соглядатаи пишут, что Голицын смог собрать небольшую армию. Обычные маги против некромантов — мясо.
— Не обычные… У нас тут неподалеку есть охотники! — я провел рукой над картой, и синеватые руны вспыхнули вдоль границ. — Каждый отряд — это полноценное звено сильных и опытных магов. Их комбинированные щиты выдержат любой удар. И потом… — я сжал кулак, и руны сгустились в кроваво-красные точки. — Мы усеем все наши рубежи ловушками…
Орловский хмыкнул, разглядывая магические метки:
— Ты всё продумал, мой мальчик. Но Голицын не дурак. Он ударит туда, где мы не ждем.
— Ждем. — Глеб встретил его взгляд. — Его цель — я и наследники престола. Пока меня не будет, он начнет метаться между фронтами, что поделят наследники Николая. Но стоит вам объединиться в единый кулак…
— Он бросит все силы на нас, — закончил Борис. — Значит, ты смело можешь нас покинуть, мы выиграем время. Нам хватит сил и сноровки.
Суворов, глянув в экран своего планшета, вдруг ударил кулаком по столу:
— Не хватает воздушной разведки! Авиация Голицына уже патрулирует границы. Наши самолеты можно пересчитать по пальцам!
— Значит. — я выдернул из ножен кинжал и воткнул его в центр карты. Лезвие вспыхнуло белым пламенем. — Нужно готовить диверсионную операцию! Пусть самые отчаянные души устроят в тылу врага хаос. За каждый уничтоженный самолет платите полновесным золотом! Не забывайте про агитки и памфлеты. Война будет вестись не только на поле боя, но и в умах людей!
На секунду в зале повисла густая тишина. Затем прозвучал робкий голос Седого:
— Есть у меня друзья из творческой интеллигенции… Могу привлечь к работе.
— Нам пригодятся все.
— Но Глеб… Когда ты вернешься? — спросил меня дед.
— Не знаю. Постараюсь вернуться быстро. На кону империя. — я повернулся к выходу. — Остальное решайте без меня. Я в вас верю.
Дверь захлопнулась, заглушив шум совета, и я стремительно направился в свои покои. Анастасия молчаливой тенью следовала за мной. Когда мы оказались в комнате без свидетелей, она нервно вцепилась в мой плащ:
— Ты обещал! Обещал, что больше не бросишь!
Я поймал ее дрожащие руки, прижал к груди, внутри которой сердце отплясывало самбу и работало заместо сотни молотобойцев.
— Не было такого. И я не бросаю. Я спасаю.
— Не смей! — она встала на цыпочки, заглядывая будто в саму душу. Слезы сделали ее глаза огромными, как у затравленной лани. — Каждый раз ты уходишь в кромешный ад! А я… я должна ждать? Снова?
Я прикоснулся губами к ее влажным ресницам, соленым от слез:
— Ты — мой якорь. Пока ты здесь, я вернусь. Всегда.
— Лжец! — она ударила меня в грудь, но тут же прижалась щекой к удару. — В прошлый раз ты остался без руки. А теперь… — Голос сорвался в шепот. — Тебя ждет война с Голицыным и еще кем-то, верно⁈
Я обнял ее, вдыхая аромат лаванды в ее волосах — так пахло домашнее спокойствие, которого у меня никогда не было: