Я почувствовал, как мое дыхание сбилось. Эту солянку да к моей Власти…
— Но ритуал подчинения можно провести только трижды! Любой, кто пытается взять больше трех чужих кристаллов, умирает.
— Да, если они были добыты убийством.
Эти слова ударили по мне, как раскат грома.
— Что ты имеешь в виду?
Старейшина прикрыл глаза, и его тело снова начало изменяться — его кожа переходила из камня в лаву, волосы свивались ураганами, а глаза сияли двойными солнцами.
— Секрет, утерянный с падением Совета Десяти.
Он протянул вперед ладонь, и между его пальцев возник древний символ, сияющий золотыми линиями.
— Ты уже знаешь, что кристалл — это частичное воплощение души. Любой, кто теряет его, умирает.
Я кивнул, не сводя глаз с символа.
— Но что, если кристалл передан добровольно?
Веррагор замер, его крылья чуть вздрогнули.
— Такого не может быть. Передавать кристалл — значит умирать. Никто не отдаст его добровольно. Тем более, что большинство современных монстров безумны…
— Никто, кроме того, кто верит, что ты — единственный путь к спасению, — голос старейшины стал тише, но его слова резонировали в каждом уголке этого храма. — Единение возможно только в тот момент, когда кристалл передан не силой, а доверием.
Я осознал, что именно скрывали Первые.
— Если кристалл был отдан добровольно, то ритуал подчинения проходит для адепта без риска. Без боли, без смерти…
— Вот почему за все эти века никто не достиг Единения… — прошептал Веррагор, его руны на коже вспыхнули. — Потому что никто больше не верил в него.
— Первые переписали реальность так, что маги забыли об этом пути, — закончил старейшина. — Они превратили ритуал подчинения в акт убийства, а не в союз. Они заставили нас бояться друг друга, чтобы никто не мог соединить стихии воедино.
Я смотрел на него, а в груди пылало пламя.
Гребаные Первые сплели интригу, растянувшуюся на многие века… Она убила многих…
Я взглянул на Веррагора. Драконид стоял, сжимая копьё, его взгляд метался между мной и старейшиной. Он был предан мне, но и понимать суть происходящего ему было несложно.
— Веррагор, — мой голос был спокоен, но в нем чувствовалась сила. — Возвращайся в Домен. Мне нужно знать, есть ли те, кто готов отдать свой кристалл добровольно.
Веррагор на мгновение замер, затем глубоко вдохнул, его грудь вздыбилась, а руны на теле вспыхнули теплым золотым светом.
— Ты действительно веришь, что они… — он сглотнул, — что кто-то готов отдать свою душу?
Я улыбнулся уголками губ, но в моих глазах было горькое понимание.
— Уверен, такие есть. Я — их Бог. Я спас их. Теперь они могут спасти меня. Спасти всех нас.
Драконид не стал спорить. Он поклонился. Я протянул руку и телепортировал его в свой домен.
Я еще мгновение смотрел туда, где только что стоял Веррагор, затем перевел взгляд на старейшину.
Старейшина не показал удивления от исчезновения драконида, лишь довольно улыбнулся. В его глазах-солнцах полыхнул отблеск знания, что он хранил веками.
— Значит, ты действительно решил вступить на этот путь?
Я только кивнул.
— Первая жертва — это не просто отказ от чего-то. Это не ритуал убийства, не насильственное подчинение чужого кристалла. Это испытание, проверяющее твою сущность. Без этого пути не достичь Единения. Ты должен принять чужую душу не как награбленное сокровище, а как дар. Дар, отданный по доброй воле.
— Ты говоришь, что кто-то должен умереть ради меня.
Старейшина усмехнулся, как кошмар в ночи.
— Нет. Я говорю, что кто-то должен доверить тебе свою жизнь. А ты должен быть готов принять эту ношу. И всю оставшуюся жизнь нести за этот выбор ответственность… Вопрос в ракурсе… Если ты передумаешь, погибнет гораздо больше людей.
Я и так это понимал. Тут не было выбора. Любой монарх должен уметь жертвовать меньшим ради большего блага…
С этими мыслями я нырнул в короткий транс, погружаясь в домен Власти. Легкого приказа хватило, чтобы перенести драконида обратно, в реальный мир.
Пространство рядом со входом содрогнулось, и в следующее мгновение порыв ветра и вихрь песка ворвались в зал, когда массивные двери с грохотом распахнулись.
Вождь племени первых людей выглядел так, будто прошел через бурю. Его длинный плащ волочился по полу, руны на коже пульсировали слабым светом.
— И? — я поднял взгляд, встречаясь с его горящими глазами.
— Лучше бы я задержался, — прохрипел Веррагор, выпрямляясь. — Потому что новости у меня положительные… Ненавижу быть вождем…