Первая капля, затем вторая, затем реки энергии начали стекаться ко мне. Сила стекала в Домен, наполняя сердце на статуе, но ее было так много, что часть я поглощал сам.
С каждым часом, с каждым мгновением этот мир погружался в пустоту. Здесь больше не будет магии. Здесь больше не будет силы. Этот мир станет обычным. Первые смогут дожить свой век, но они больше никогда не восстанут.
Я довел их собственный план до конца. Они сделали это с моим миром. Теперь я сделал это с их. И когда последняя капля магии покинула этот мир, я открыл глаза.
— Теперь все кончено. — я устало выдохнул, глядя на пустую, опустошённую столицу Первых.
Последние несколько суток я без устали помогал существам из разных миров вернуться домой. Те, кого Первые когда-то похитили, кому пришлось веками существовать под их гнётом, наконец-то получили свободу.
Сотни, тысячи порталов и столько же благодарных взглядов. Я не просто помогал им уйти, я запоминал координаты каждого мира, куда они возвращались. Карта Вселенной медленно вырисовывалась у меня в голове, с каждым новым отправлением обретая всё больше деталей.
Но внутри меня не покидало ощущение, что есть нечто большее. Я знал, что в свитках из библиотеки Первых, которые я перенёс в свой Домен, скрывается куда более полная карта реальности. Её я изучу позже.
Сейчас же все перемещения завершились. Здесь больше никого не осталось. В этом мире не осталось даже магии. Я выполнил всё, что хотел. И теперь можно отправляться… домой.
На Землю.
Глава 21
Величественный зал Зимнего дворца был наполнен мягким светом, льющимся через витражи с изображением звёздных путей. На стенах, украшенных гербами Российской империи и портретами предков, висели карты новых земель — тех, что лежали за пределами изведанного мира. За массивным столом из черного дерева, покрытым скатертью с золотым шитьём, сидел Николай Годунов, бывший император, чьи шрамы и проницательный взгляд выдавали в нём человека, видевшего рождение и закат эпох. Рядом, в креслах поменьше, расположились его сыновья — Борис и Андрей. Оба были молоды и энергичны, но в их глазах читалась глубокая преданность отцу и делу, которое он им завещал.
Николай медленно развернул пергамент с картой иномирья, его пальцы скользнули по контурам долины, отмеченной киноварью.
— Смотрите, сыновья, — голос его звучал как гул далёкого грома, спокойный и властный. — Здесь, за Рекой Теней, наши люди воздвигли форпост. А эти земли… — он ткнул в точку, где на карте извивались горы, похожие на спинки драконов, — богаты рудами, которых нет в нашем мире. Скоро там зажгутся плавильни.
Борис, действующий государь, слегка наклонился вперёд. Его тёмные волосы, собранные в аккуратную косу, контрастировали с расшитым серебром кафтаном. В руках он вертел перьевую ручку, словно уже готовясь подписать указ о начале добычи.
— Помнится, отец, как мы боялись первых переходов через портал… — он усмехнулся. — А теперь даже дети в школах учат, как обращаться с кристаллами иномирья. Глеб… он будто подарил нам второе небо.
Андрей, младший, всегда более эмоциональный, вскинул голову. Его темные локоны, небрежно собранные под медным обручем, будто пламенели в лучах заката.
— Он не просто подарил, брат. Он взорвал границы возможного! — он вскочил, едва не опрокинув кубок с вином. — Мы правим империей, которая простирается через миры! Это же… сказка!
Николай хмыкнул, но в уголках его глаз заплясали морщинки — знак сдерживаемой улыбки.
— Сказка, но которая всё же требует железной воли, — произнёс он, строго глядя на сына. — Не забывай, Андрей, даже в иномирье законы империи нерушимы. Твои «сказки» должны опираться на порядок. Русский порядок!
В этот момент дверь распахнулась, и слуги внесли поднос с дымящимися блинами, мёдом и икоркой, привезённой с берегов Серебряного Океана иномирья. Аромат ванили и свежего хлеба смешался с запахом старых книг и воска. Николай взял блин, аккуратно намазал его мёдом и протянул Борису — жест, ставший ритуалом ещё с тех пор, когда сыновья были малышами.
— Ешьте. Сегодня праздник, — сказал он неожиданно мягко. — День, когда Глеб стёр границы реальности.
Борис принял блин, кивнув. Андрей, уже наложивший себе икры, добавил:
— А ещё сегодня день, когда ты, отец, впервые разрешил мне вести переговоры с туземцами Туманых Долин. Помнишь? Они чуть не умерли со смеху, когда я назвал их «светящимися грибами».