— Спасибо, — он сделал глоток и посмотрел на небо. — Знаешь, иногда я думаю о них.
— О ком? — спросила Лира, хотя уже знала ответ.
— О родителях. — Артур опустил взгляд. — Они бы гордились, наверное. Видели бы, как их сын стал капитаном гвардии Императора Вселенной.
— Они бы гордились, — Лира положила руку на его плечо. — И не только этим. Ты стал сильным, Артур. Не только телом, но и душой. Ты теперь доверенное лицо Монарха.
Он улыбнулся, но в его глазах мелькнула тень грусти.
— Иногда мне кажется, что я всё ещё тот мальчишка, который потерял всё. Но потом я смотрю на тебя, на Глеба, на всех нас… и понимаю, что мы создали что-то большее.
— Мы создали дом, — сказала Лира, обнимая его. — И он крепче любого замка.
Артур обнял её в ответ, и на мгновение они просто сидели так, наслаждаясь тишиной.
— А знаешь, что самое смешное? — он вдруг рассмеялся. — Глеб, этот безумец, стал Императором Вселенной. Кто бы мог подумать? А ведь я когда-то пытался его задирать!
— Вот это было настоящим безумием. — усмехнулась Лира. — А что до Глеба, он, действительно, всегда был немного сумасшедшим, но именно это и сделало его великим.
— Да уж, — Артур встал и протянул ей руку. — Ну что, капитан, готовы к новому дню?
— Всегда, — она взяла его руку, и они пошли к замку, где их ждали новые задачи, новые вызовы и, конечно, новые покои.
Но не пройдя и половины пути, они остановились. Несколько солнц стремилось к зениту. Они смотрели друг на друга не как коллеги, не как учителя гвардии, а как двое людей, которые нашли друг друга в этом безумном мире.
— Ты знаешь, — сказал Артур, обнимая Лиру за талию, — я счастлив.
— Я тоже, — она прижалась к нему. — И знаешь что?
— Что?
— Завтра я тебя снова обыграю.
— Мечтай, — он рассмеялся, и их смех разнёсся над полем, сливаясь с шёпотом ветра.
Артур знал, что его родители смотрят на него откуда-то сверху. И он знал, что они гордятся. Но больше всего он гордился собой — тем, что смог найти своё место в этом новом мире.
И, конечно, тем, что у Глеба всё получилось. Ведь если бы не он, ничего этого бы не было.
Величественный храм, возвышающийся над окрестностями, казался воплощением божественного замысла. Много дней потребовалось, чтобы его возвести. Его купола, украшенные золотыми узорами, сверкали под лучами солнца, а стены, вырезанные из мрамора, источали холодное величие. Внутри царила атмосфера спокойствия и умиротворения, нарушаемая лишь тихим шёпотом молитв и редким шорохом шагов послушников. В центре зала, на возвышении, стоял сам Радомир Боярский — вселенский жрец, человек, чьё имя теперь знали даже в самых отдалённых уголках вселенной.
Он был одет в длинную белоснежную робу, расшитую золотыми нитями, которые символизировали его связь с высшими силами. Его волосы, собранные в аккуратный пучок, и борода, ниспадающая до груди, придавали ему вид мудрого старца. Однако его лицо, обычно спокойное и сосредоточенное, сейчас было слегка искажено лёгким раздражением. Он размахивал рукой, отгоняя назойливую муху, которая, казалось, решила, что именно сегодня будет испытывать его терпение.
— Итак, братья и сёстры, — начал он, обращаясь к послушникам, собравшимся перед ним. — Заповедь монарха номер сорок два: никогда не доверяйте свои секреты тем, кто любит слушать больше, чем говорить. Ибо язык — это меч, который может разрушить даже самое крепкое королевство.
Его голос, глубокий и бархатистый, заполнил зал, заставляя послушников затаить дыхание. Однако в этот момент муха, словно решив бросить вызов самому жрецу, снова закружилась вокруг его головы. Радомир, не прерывая речи, начал отмахиваться от неё, словно это было частью ритуала.
— И запомните, — продолжал он, слегка прищурившись, — последователь Сириуса, который не умеет слушать, подобен кораблю без руля. Он… Ох, проклятая муха! — он резко махнул рукой, чуть не задев одного из послушников.
В этот момент в храм вошёл мальчик-сирота, одетый в потрёпанную одежду. Его глаза, широко раскрытые от изумления, скользили по величественным стенам и высоким сводам. Он явно не ожидал оказаться в таком месте. Мальчик, не замечая, что происходит вокруг, облокотился на массивную деревянную дверь, которая, как оказалось, была ещё не до конца укреплена.
Раздался громкий треск, и дверь, с грохотом рухнув на пол, разлетелась на несколько частей. В зале воцарилась тишина. Все взгляды устремились на мальчика, который стоял, ошеломлённый, с куском двери в руках.