С внезапной мыслью она трясущимися от нетерпения руками сняла с шеи крест — еще один подарок мессира — и медленно опустила в рог. Подвеска прощально забрякала по внутренним стенкам и исчезла из виду, а вместо нее появился недобрый запах гари и записка, гласящая: «Пожалюста, не пихать посторонний предметы в изделие, ради ваша безопасность! Читать подробно правило использование. Rog Izobiliya. Made in China». Далее к тексту прилагалась инструкция, надежно зашифрованная от понимания потребителя дикими инопланетными иероглифами.
Украина в бессильном удивлении опустилась на табурет. «И это все?.. Что ж это за изобилие такое?! Вечно Китай как что ни выпустит, потом за ремонт больше отдашь, чем за саму вещь, — бесилась она. — Надо было бриллиантовый крестик засовывать, сейчас бы уже два имела, с него деньги хотя бы выручить можно…» Больше рог изобилия никаких предметов не дублировал, что бы она в него ни бросала.
— Да что ж за жизнь такая! — вскричала от отчаяния Украина. — За что ни возьмись, только хуже становится!!!
Кое-как преодолев приступ острой жалости к себе, хозяйка принялась выполнять свои привычные ежедневные дела. За хлопотами о домашнем скоте она немного отвлеклась от своих печальных размышлений. А когда услышала, что у Беларуси сдохла корова, даже немного повеселела, хоть виду, конечно, не подала. Благодаря чудной соседке, Украина чувствовала себя не такой уж обездоленной среди успешных европейских стран.
Понемногу она вернулась к обычному укладу жизни, стараясь выкинуть из головы историю с богатым поучающим господином, оставившим ей две пачки денег только за то, что она согласилась его слушать. Забылись его наставления, четким остался в памяти только тот момент, когда она получила в дар золотую побрякушку с брилиантами. На подаренную сумму женщина заказала портреты Гоголя и Хмельницкого (Шевченко у нее был), а также новые кобзу, булаву, сопилку и вышиванку. И теперь, когда деньги снова были на исходе, она все чаще задумывалась, не переплавить ли чертов рог на слиток золота, чтобы заработать на жизнь.
— Украина, вы что, совсем без фантазии? — круглый, как мяч, пухлый кот запрыгнул на подоконник. — Устроили бы вместо огорода прекрасный сад в римском стиле, в центре поставили бы пьедестал для рога изобилия, сочинили бы красивую легенду, сняли проморолик, у вас туристы на крыльце толпились бы круглосуточно. И то больше пользы вышло бы, чем от вашей дешевой свеклы… — поучал ироничный зверек.
— Откуда ты опять взялся? Кыс-кыс-кыс… — обрадовалась Украина старому знакомому.
— Мессир послал нас проведать, все ли у вас благополучно, а у вас опять в хате Шевченко висит и чеснок повсюду… И я вас умоляю, не надо мне делать кыс-кыс. При всем моем уважении я своего согласия на дружбу не давал!
Оскорбленная женщина опустила руки, уставившись на него.
— Простите это невоспитанное животное, сударыня! — обратился к хозяйке мужчина в клетчатом костюме и пенсне. — Ему в Молдавии на хвост наступили, до сих пор в себя прийти не может. Сначала зачем-то Гондурасу нахамил, теперь вам… А так вообще он добрый и пушистый.
Бегемот примирительно заурчал.
— Разрешите представиться, Коровьев, — подошел ближе, поклонился в пояс и еще зачем-то подал руку.
Украина ответила по-мужски крепким рукопожатием.
— Милочка, а у вас хватка будь здоров! Мне кажется, вас сильно недооценивают, — залебезил клетчатый. Оглядевшись вокруг, он снова заговорил:
— Я смотрю, вы по-прежнему большая почитательница национального стиля? Но мессир, кажется, вам рог оставлял… Безделица такая дугообразная из кости крупного скота, не припоминаете? — его тон начал походить на тот, который используют для общения с тугими на ухо и голову людьми.
— Конечно, помню. Вот он висит, — она подошла к потрепанному советскому настенному ковру, изображающему, как бы выглядел борщ, если его разлить, соблюдая строгую симметрию. По центру располагалась вьющаяся зелень, остальные же ингредиенты — ломтики свеклы, коричневая фасоль и кубики картофеля — разлетелись во все стороны в непостижимой геометрической пляске. Среди этого гастрономического хаоса расположился подарок мессира, висящий на гвозде. — Только он поломанный.