Она с трудом заставляла себя говорить, чтобы не позволить всем страхам выйти наружу. Мэриан проглотила ком в горле, чувствуя, как сложно было продолжить в спокойном тоне рассказывать что-то обыденное. То, что его вовсе не сможет потревожить.
— Ты поправишься. Я верю в тебя. Вернешься в семью. Вернешься на работу. — Она с трудом выдохнула. — Знаешь, папа, твоё кресло мама почему-то отдала мне. Представляешь. Я бы не справилась, если бы со мной не было нового консультанта.
Она смотрела в глаза отца, будучи уверенной, что если бы он мог говорить, то также выразил бы шок, что Дэниз не воспользовалась его отсутствием и не забрала власть в свои руки.
— Новый консультант и тебе будет полезен, папа. Он, кстати, приехал со мной, — Мэриан вскочила на ноги и пытаясь не останавливать разговор с отцом, в страхе, что он снова может закрыть глаза, спешно направилась к двери.
Мэриан махнула рукой Энтони и, спешно ухватив его за руку, чтобы он не медлил, ввела в палату.
Рэймонд не спешил. Он вошёл, оттягивая время, чтобы оценить состояние Гарольда, и в тот же момент смог отметить, что выглядел он не так уж и плохо для без пяти минут покойника.
Мэриан с радостью вскочила на месте, пытаясь развлекать отца, подобно артисту на театральной сцене.
— Папа, это Энтони Уолкер! Он помогает мне пока нет тебя, — представила его Мэриан и, посмотрев на отца, заметила, как его веки открылись шире, чем прежде.
Гарольд уставился на «Энтони Уолкера» так, словно видел перед собой восставшего из могилы мертвеца. Пока Мэриан пыталась понять, что так встревожило отца, Рэймонд подарил мистеру Тафту холодную расчётливую ухмылку.
Рэймонд демонстративно трепетно коснулся ладони Мэриан, обращая на это действие внимание обескураженного и обессиленного Гарольда.
— Мистер Тафт, желаю вам скорейшего выздоровления. Не тревожьтесь. Я буду держать с вашей дочкой тесную связь… В работе, разумеется, — произнёс Рэймонд.
После «искренних» пожеланий консультанта на мониторе около Гарольда, стал резко скакать показатель жизнедеятельности. Палата заполнилась пронзающим звуком учащенного пульса, застывшего адским звоном в ушах Мэриан, замершей на одном месте.
Глаза Гарольда стали внезапно закатываться вверх и в палату спешно забежали несколько докторов. Отдалённо услышав тревожный голос медсестры, которая пыталась выпроводить гостей из палаты, Мэриан и не поняла, как оказалась за дверью.
Положив ладони на стекло, она уставилась на то, как доктора пытались восстановить показатели пациента. Раздался разряд дефибриллятора, и на мониторе скачущая полоса жизнедеятельности превратилась в ровную.
Словно её сердце перестало биться, она издала предсмертный стон, широко раскрыв веки. Где-то глубоко внутри будто бы вспыхнуло пламя, заполняя каждую клеточку тела, прожигая всю её дотла. Надежда на то, что отец снова вернётся из оков смерти исчезала с каждой следующей секундой. Мэриан прикрыла рот ладонью, как только стала слишком громко отрицать всё, что видела. Слёзы ринулись из глаз бурным потоком, и она стала судорожно мотать головой из стороны в сторону, не в силах остановить свой протест.
Этого не может случиться. Крепкий, словно кремень, отец не может сдаться!
— Нет. Не может! — прошептала Мэриан и часто захлопала ресницами, чтобы прояснить замыленный слезами взор.
Она содрогнулась всем телом, будто её облили ледяной водой, как только ощутила на своём плече утешительное касание Энтони. Понимая, что он стоит рядом, она обессиленно облокотилась об его грудь, ведь сама попросту не устояла бы на ватных ослабевших ногах.
Рэймонд обхватил девушку руками и, посмотрев на её заплаканное личико, едва ли не впервые за долгое время смог ощутить неприятное чувство собственной вины. Возможная кончина Гарольда никак его не смущала… лишь радовала. Радовала настолько, что Рэймонд в тот же час был готов пустить салют, но то, как сложно переносила это событие милая невинная Мэри — оказалось неплохим стимулом разбудить дремлющую в глубоком сне вину. Вероятно, эта вина в скором времени снова упадёт в бездну сновидений, ведь Рэймонд Резерфорд никогда не был настолько сентиментальным, чтобы иметь силы сочувствовать чужой боли больше десяти минут — слишком сложная задача для человека без души.
Мэриан по-детски уткнулась носом в рубашку Рэймонда и, прикрывая глаза, попыталась абстрагироваться от убийственных шумов больницы и криков докторов. Она на минуту выпала из жизни. Словно всё, что окружало её до этого, куда-то исчезло. Слёзы больше не катились по её щекам, сердце будто бы остановилось, а дыхание стало тяжёлым и ровным.