— Твоя мать актриса! Мне кажется, она заслуживает «Оскар» за драматическую роль! — ответил Гарольд, эмоционально махнув рукой, после чего взял паузу, чтобы смягчить суровый взгляд. — Мэриан, не слушай её. Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо. Как я могу иметь страшные тайны? Я в этой жизни делаю абсолютно всё только для своей семьи, а твоя мать благодарит меня клеветой.
Мэриан проследила за обессиленным взглядом отца. Она действительно хорошо знала его. Будучи папиной дочкой, в детстве она проводила с отцом едва ли не каждую минуту: следила за его работой, он водил её на карусель, покупал мороженое и катал на плечах… Всё было идеально до того самого момента, пока мать не сказала, что ей пора уехать от семьи учиться в одну из лучших школ Лондона. Вероятно, именно тогда их связь с отцом стала не такой, как прежде. Всё изменилось в мгновение ока, и виной тому вовсе не возраст.
— Мэриан, — прошептал Гарольд, протягивая руку к плечу дочери. — Мэриан…
Она насупила брови, не понимая, почему отец продолжает повторять её имя. Он не останавливался, и её имя буквально застыло в воздухе.
Крепко смыкая веки, чтобы избавиться от непонятного шума, она ощутила боль в груди. Дышать стало сложно. Голос отца исчез, будто бы его и не было. В ушах звенел лишь вой сирены скорой помощи и несколько чужих голосов, говорящих в унисон.
Сирена становилась всё тише и тише, а голоса незнакомцев оказались настолько далеко, что Мэриан перестала понимать, что слышит. Наступила просто тишина… слишком тихий и пустой сон.
Глубокий вдох явно не помог Дэниз сохранить баланс между спокойствием и страхом. Её тревога стала слишком заметна, что являлось для неё непозволительным удовольствием. Даже в самых стрессовых ситуациях миссис Тафт умела выглядеть сдержанной. Её выдержке, вероятно, позавидовал бы любой. Но сейчас, когда она ожидала вердикта докторов о состоянии младшей дочери, Дэниз стала заметно нервничать.
Она косо взглянула на всех присутствующих в коридоре. Бетани сидела, сжимая колени руками. Она побледнела и выглядела весьма плохо, что совершенно несвойственно ей, ведь вся сдержанность матери перешла и старшей дочери.
Посмотрев дальше, она увидела близкую подругу Мэриан — Сару. Дэниз приложила руку к груди и перевела взгляд выше. По коридору в их сторону стремительно направлялся никто иной, как посланный дьяволом вестник смерти; тот, кого она желала видеть в последнюю очередь — Рэймонд Резерфорд.
Дэниз сжала руки в кулаки, пронзая Резерфорда одним лишь взглядом. Ступая вперёд, она воинственно шла в его сторону и едва сдерживала себя, чтобы не выкрикнуть ему обвинение прямо с места.
— Резерфорд! — сквозь зубы прорычала Дэниз, как только отошла на достаточно внушительное расстояние от присутствующих под реанимацией. — Что ты сделал? Что сделал с моей дочерью? Ты убить её хотел? Да? Вслед за её отцом?
Подобное обвинение Рэймонд воспринял на удивление без излишнего негодования. Единственное, почему он позволил Дэниз беспочвенно обвинять его в подобной глупости — это объяснимое горе матери, которая может потерять своего ребёнка. Каким бы чёрствым Рэймонд ни был, подобную реакцию понять был в состоянии.
— Вероятно, вы не поверите, если я опровергну ваши обвинения, — совершенно спокойно проговорил он, опуская взгляд на взбешённые глаза Дэниз.
Она долго продолжала смотреть на него, словно действительно пыталась убить одним лишь взглядом.
— Ты преступник, и всем это известно! — продолжила она, добавляя шепотом: — О том, что вы с Гарольдом делали, знаю только я! Если выяснится, что покушение на Мэриан организовал ты, Резерфорд, я расскажу всему миру о твоей тайной жизни!
Рэймонд опустил холодные, словно лёд, глаза на разъярённую мать, которая зря принялась за угрозы. В этот раз можно ей простить такую оплошность, ведь у неё вот-вот может погибнуть дочь.
Дэниз ощутила дрожь по всему телу от бездушного дьявольского взгляда Рэймонда, но как бы там ни было, в её глазах ярости меньше не стало.
— Я уничтожу тебя, если это твоих рук дело, — проговорила она уже менее уверенно, чем прежде.
Рэймонд склонил голову на бок и лишь немного наклонился, прошептав на ухо скорбящей матери:
— Если ты думаешь, что эта тайна — повод манипулировать мной, то ты забыла, как просто все свидетели могут сгнить под сырой землей.