Она и в самом деле принимала меня за монахиню, и я благодарно улыбнулась ей, взяв за руку и пожав:
— Вы очень добры, но не хочу вас утруждать. Как говорит святой Брендан Путешественник: «Хоть что ешьте, только человеков не ешьте». Я прекрасно буду кушать то же, что и все. Это разрешено уставом, чтобы не смущать людей. Ведь где лишние хлопоты — там и смущение.
— А ведь и верно, — пробормотала Фрида, осторожно освобождая свои руки из моих пальцев, — нам было бы хлопотно готовить для вас отдельно.
— Вот и решили.
— Не опоздайте к завтраку, — напомнила Фрида прежде, чем уйти.
К завтраку я не опоздала и явилась раньше милорда Гидеона. Слуги уже поставили на стол холодную вареную говядину, крутые яйца и пышный пудинг, пропитанный мясным соком. Были здесь перепелки, жаренные на вертеле, поджаристый хлеб и сладкий пирог с яблоками. Ах, от таких кушаний у меня заныло сердце! Сколько времени я была лишена подобной пищи!
Никогда бы не подумала, что буду ждать появления дракона с таким нетерпением. И ведь еще не известно, какие у них порядки. Может, женщинам здесь не позволено есть вместе с мужчинами, и я должна буду развлекать милорда Гидеона беседой, пока он соизволит завтракать. Я встала у камина — поближе к стене, но не прижимаясь к ней, рядом с каминной полкой, но не опираясь на нее. Так я не сразу попадусь на глаза, чтобы никого не раздражать, но и не покажу, что мне страшно и я прячусь.
Появились Арнегунда и Нантиль — нарядные, увешанные золотыми украшениями, как и вчера. Я-то, наивная, думала, что это ради приезда милорда и для его гостей, но, похоже, конкубины старались выглядеть блестяще в любое время. Интересно, это для дракона? Или из-за дракона? Он потребовал, чтобы я не одевалась, как нищенка, а потом был удивлен, что я нарядилась монашкой. Может, это его приказ, чтобы женщины и с утра сияли, как солнце?
— Я так дурно спала эту ночь, — жаловалась Арнегунда Нантиль, а та только молча кивала в ответ, выражая сочувствие. — Так волновалась! Ты попросишь, дружочек, чтобы твой отец приготовил успокоительные капли? Еще одна такая бессонная ночь — и я заболею…
Нантиль немедленно кивнула. Она заметила меня у камина и сразу отвела глаза. Что ж, наверняка, есть для этого причины — решила я философски. Конкубины не сели за стол, а встали в стороне, приготовившись ждать, как и я. Арнегунда даже не посмотрела в мою сторону, будто меня и не существовало, и продолжала стенать о бессоннице. Но вторая конкубина тут же примолкла, когда послышались шаги и голос милорда Гидеона.
Дракон вошел в зал в сопровождении брата и Ингунды, которая семенила рядом с мужчинами, пытаясь приноровиться под их широкие шаги, и обеспокоенно заглядывала в лицо Гидеону. Делала она это очень участливо — почти прижимаясь к нему и поглаживая по плечу. Когда она напирала уж очень сильно, дракон отстранял ее, но она снова приникала к нему, касаясь пышной грудью.
— …не стоит внимания, — продолжал начатую фразу дракон. — Вы утомили меня, больше слышать об этом не хочу.
Он в последний раз отодвинул Ингунду и с размаху сел в кресло во главе стола.
— Садитесь, — разрешил он, и младший дракон вместе с конкубинами заняли места.
Дилан сидел по левую руку от брата, Ингунда по правую. Рядом с Ингундой устроилась Арнегунда, а еще дальше — Нантиль.
Милорд Гидеон преломил хлеб, и это послужило сигналом к началу трапезы.
— И все же, милорд, нельзя быть таким безрассудным… — начала Ингунда, и было видно, что она уже давно о чем-то уговаривает дракона.
— Ты замолчишь? — спросил он, разрывая перепелку и обмакивая половинку тушки в соус. — Как же мне надоел ваш вой.
— Она права, — сказал Дилан, хмурясь.
— Тогда пригласи священника, — хохотнул дракон, зажевывая перепелиную ножку. — Окропим тут все святой водой, помолимся — и готово! Кстати, — он поднял голову, подзывая кого-то из слуг, — а где девчонка? Ей сказали, что надо придти?
— Э-э… — проблеял слуга, к которому он обратился.
— Она за вашей спиной, милорд, — ответила Ингунда недовольно. — Спряталась в углу, как мышь.
Дракон обернулся, выглядывая меня.
— Ты не голодна разве? — спросил он и указал на место рядом с Диланом. — Садись.
— Милорд, — попыталась возразить Ингунда, — будет ли это приличным…
— А что тут неприличного? — спросил он, забирая говядины и вареных яиц. — Ты же здесь сидишь и находишь это приличным?
Старшая конкубина только кивнула, опуская глаза в чашку. Ела она мало и очень опрятно, постоянно промокая губы платочком. Я постаралась не слишком поспешно сесть за стол, чтобы не вызвать нового недовольства. Дилан демонстративно подвинул свое кресло подальше, но меня сейчас заботило вовсе не это. Я взяла ломтик говядины, хлеба и чуть полила их соусом, хотя страшно хотелось попробовать все и сразу.