Недавние утренние неприятные впечатления сгладились настолько, что монахиня впервые после отъезда спокойно проспала всю ночь. Следующий день прошел весь в заботах к отъезду. Полковник тщательно проверил и упаковал все рукописи «Воспоминаний» Таисии, которые он взял с собой из монастыря.
В полночь они сели в поезд Львов – Киев. Ехали в отдельном купе, в котором с ними оказалась молодая, симпатичная дама – киевлянка, возвращающаяся домой из командировки. Хитрая и наблюдательная сестра Ирина, когда Садовник вышел по каким-то делам из купе, прошептала на ухо Таисии, что словоохотливая дамочка приставлена следить за ними.
Она поняла это, когда полковник, выходя из купе, подмигнул ей. Таисия ничего не ответила, но в душе согласилась с ней, потому что дамочке ой как хотелось выведать у них, о чем это они там шепчутся между собой. А монахини заправили постели на верхней и нижней полках и улеглись спать, на верхней полке устроилась сестра Ирина. Дама заняла полку напротив Таисии, а наверх через какое-то время улегся полковник. Поезд шел с частыми остановками всю ночь, и ни на минуту Таисия не сомкнула глаз – в дороге даже в молодые свои годы она не могла спать.
В Киев прибыли утром. На вокзале их встречал какой-то вежливый капитан на машине, который отвез их на квартиру, где они должны были коротать время в ожидании московского поезда. Таисия и Ирина пожелали улечься спать, а Садовник уехал по делам в город. В квартире с ними остался, как он им представился, капитан Николай Васильевич.
Киев покинули ночью. Таисии было очень жаль, что ей не удалось посмотреть этот когда-то такой прекрасный город, а теперь ужасно разрушенный фашистами. Полковник пообещал, что обязательно еще не раз побывают в Киеве и вот тогда они будут бродить, гулять и любоваться этим городом, а теперь у них совсем нет свободного времени.
В Москву ехали довольно долго. Поезд делал частые остановки на станциях, где почти отсутствовали здания вокзалов, их заменяли временные деревянные строения или вообще стояли приспособленные под них вагоны. Кругом виднелись руины, горы битого кирпича и покореженного железа, многочисленные сожженные танки и машины. Глядя в окно вагона, Таисия и Ирина от страха крестились, тяжело вздыхали, представляя, что тут совсем недавно происходило. Ад… кромешный ад…
«О, бедный русский народ. Сколько же досталось на твою долю», – думала Таисия, рассматривая еще одну полностью разбитую станцию. Чем ближе поезд приближался к столице, тем холоднее и ненастнее становилась погода. Монахиня вспомнила матушку игуменью, которая почти насильно заставила ее взять шубу. Теперь-то она видела, что она ей здесь обязательно пригодится.
В Москву прибыли в последнее воскресенье марта 1945 года. Киевский вокзал, ранее называвшийся Брянским, Таисия узнала, в нем мало что изменилось с 1917 года, когда она последний раз была в Москве. Как и в том далеком году, кругом сновали в основном военные, слышалась русская гармошка, небольшая группа солдат и офицеров под дирижерством высокого усатого майора пела неизвестную ей песню:
Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза,
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Она остановилась, вглядываясь в радостные лица поющих, один из офицеров приветливо махнул ей рукой, приглашая в их компанию. Таисия смутилась, раздался дружный громкий русский хохот, и только теперь она поняла, что она на родине… своей родине, где отсутствовала четверть века.
«Что ждет ее здесь? Какую судьбу уготовил ей Бог?» – грустно подумала она. А полковник Садовник настойчиво махал ей рукой, приглашая ее поторопиться, он с сестрой Ириной и встретившим их у вагона лейтенантом Николаем Смирновым уже подходил к ожидавшей на привокзальной площади легковой автомашине.
О монашке доложено Л.П. Берии. Перед тем как везти Таисию в Москву, произошли следующие события. Первоначально о ней было доложено заместителю наркома внутренних дел Украинской ССР по милиции Н.А. Дятлову, находившемуся в то время третий месяц в командировке во Львове.
Тот день у Дятлова начался с большой неприятности. В небольшом лесу под Бережанами на мину бандеровцев напоролся «студебекер», заполненный курсантами школы милиции. Националисты почти в упор расстреляли из пулеметов и автоматов вчерашних мальчишек-школьников, еще не нюхавших пороха. Одиннадцать убитых, семь раненых – таков итог этого злодеяния.
Комиссар милиции в который раз перечитывал фамилии погибших, представляя, что будет у них дома, в Саратовской области, когда родители узнают, что погибли их дети от рук своих же соотечественников – украинцев, воюющих с особым остервенением и жестокостью.