Из Екатеринбурга «Монашка» при помощи члена «Общества спасения царя и России» Радищевой Е.И. была вывезена в Калугу, а затем в Киев.
В 1919 году в Киеве «Монашка» перешла в католическую веру, а в 1920 году вместе с отступающими польскими войсками выехала в Польшу и до 1921 года проживала в Ченстохове. В 1921 году «Монашка» вступила в католический монастырь, переехала в Варшаву, а в 1922 году выехала в Париж.
По словам «Монашки», в 1923 году она якобы была в Ватикане, получила личное благословение Папы Римского, который подарил ей свой портрет, как Татьяне Романовой с собственноручной подписью.
В 1930 году «Монашка» переехала из Парижа в гор. Несвеж (Польша) и находилась в течение двух лет в монастыре Святых Даров. Из этого монастыря «Монашка», с разрешения Папы Римского, вследствие болезни, переехала под Варшаву в частную санаторию доктора Николая Красовского.
В 1932 году «Монашка» выезжала в Вену, где лечилась от сердечной болезни до 1935 года.
С 1936 по 1940 год «Монашка», по ее заявлению, находилась во Львове при митрополите Андрее Шептицком, покровительством которого она пользовалась.
В ноябре 1940 года «Монашка» вступила в Подмихайловский грекокатолический монастырь Святого Василия Великого, где находилась до последнего времени.
В монастырской больнице «Монашка» передала мне 15 тетрадей-воспоминаний, в которых она описывает свою жизнь до 1918 года.
Перед моим уходом из больницы «Монашка» мне заявила, что она хочет «до конца своей жизни работать только в России», и написала заявление об этом на имя товарища Сталина.
При этом представляю упомянутое заявление «Монашки».
Полковник госбезопасности
Н. Садовник.
25 марта 1945 года».
Кроме этих рапортов, он продиктовал и письмо Таисии на имя И.В. Сталина.
«До Маршала Советской России господина Сталина.
Я, Татьяна Романова, вторая дочь бывшего царя России Николая Александровича Романова, видя Ваши доблестные подвиги с ненавистной мне Германией, решила смиренно просить Вас позволить мне поработать на благо дорогой моей обновленной Родины России.
Татьяна Романова».
В тот же день принятые Савицким по «ВЧ» документы были отпечатаны в четырех экземплярах. На следующий день первый экземпляр рапортов Рясного и Садовника, а также письмо «Монашки» Кобуловым были направлены на имя Л.П. Берии, а второй экземпляр адресован наркому госбезопасности СССР В.Н. Меркулову. О том, что руководители двух союзных наркоматов читали эти документы, свидетельствуют имеющиеся на них автографы.
К проверке «Монашки» приступил полковник госбезопасности К.С. Савицкий.
Константин Сергеевич Савицкий всегда относился с большой ответственностью к выполнению поручений наркома. Ох, сколько их было в его жизни. Ведь с Берией судьба свела его еще совсем молодым человеком в далеком уже 1931 году. Лаврентий Павлович в то время совмещал две должности – заместителя председателя секретно-оперативного управления Закавказской ГПУ и председателя ГПУ Грузии, а Савицкий был назначен оперуполномоченным дорожно-транспортного отдела ГПУ Грузии. Работа у него пошла, и вскоре его заметил Л.П. Берия, который в середине 1931 года уже являлся полномочным представителем всего Закавказского ГПУ.
Савицкого стали включать в оперативно-следственные бригады, которые вели уголовные дела по лицам, указанным самим полномочным представителем ГПУ в Закавказье. Поручения он получал и тогда, когда Берия возглавлял грузинскую, а затем и закавказскую партийные организации. Именно в это время органами госбезопасности Грузии был расследован ряд сложных уголовных дел, многочисленные участники которых обвинялись в подготовке террористических актов против самого Л.П. Берии. В следственных мероприятиях по этим делам участвовал и Савицкий.
Конечно, если вернуться к указанным делам, то все они были «дутыми», построенными на показаниях подследственных, которые они, следователи, получали от арестованных путем систематических психологических пыток и избиений. Все эти уголовные дела фальсифицировались руководством НКВД Грузии по указанию Берии.
Лаврентию Павловичу так хотелось пролезть на самый верх, засветиться там у самого Сталина, что он шел на все, в том числе и на создание террористических организаций, деятельность которых была направлена против него, «видного государственного и партийного деятеля Кавказа». Хозяин вскоре действительно заметил старания Лаврентия Павловича и 22 августа 1938 года назначил его заместителем наркома внутренних дел СССР, а в ноябре того же года – наркомом.