На следующий день Савицкий доложил весь разговор с Продвисовым и его справку Кобулову. Первый заместитель наркома госбезопасности СССР с интересом выслушал своего помощника, а затем сказал:
– Значит, Константин Сергеевич, таких источников, которые подтверждали бы факт побега из дома Ипатьева кого-нибудь из членов царской семьи, нет. Источники утверждают, что царь и его семья расстреляны в 1918 году. Однако я совсем недавно разговаривал с Садовником, так он сообщил, что «Монашка» настаивает на своих родственных отношениях с царской семьей. Эта особа утверждает, что она – вторая дочь царя Николая II. Будем вести дальнейшую проверку. Этого требует и Лаврентий Павлович. Ты, Константин Сергеевич, позвони или съезди к Никитинскому.
Внезапно Кобулов замолчал, надолго задумался, а затем приказным тоном произнес:
– Нет. Пусть лучше даст ему команду заместитель Лаврентия Павловича Круглов. Кажется, Иван Петрович курирует архивами. Так Архивное Управление государственных архивов НКВД СССР быстрее подготовит нам справку о судьбе царской семьи. Ведь кроме факта расстрела царской семьи, Берия приказал исследовать также вопросы об отречении Николая II от престола и о пребывании царской семьи в Тобольске и Екатеринбурге.
Савицкий внимательно слушал заместителя наркома, тщательно все запоминая, лишь изредка в знак согласия кивал головой, а Кобулов спокойным голосом продолжал:
– Я вчера, Константин Сергеевич, беседовал с Павлом Михайловичем. Так вот, начальник 1‑го управления Фитин предлагает проработать и такую линию… У них, в разведке, имеются воспоминания Татьяны Евгеньевны Боткиной-Мельник о царской семье, изданные в 1921 году в Белграде. Это дочь лейб-медика Николая II Евгения Сергеевича Боткина, расстрелянного вместе с царем. Воспоминания ее интересны, изобилуют многими неизвестными фактами из жизни царской семьи. Павел Михайлович выдвинул, на мой взгляд, интересную версию: «А не одно ли лицо «Монашка» и дочь царского эскулапа?» Предположение Фитина заслуживает пристального внимания. Поэтому вам нужно связаться с резидентами НКГБ СССР в Белграде и Париже, где она, по данным разведки, проживала в 30‑е годы, и дать им задание об установлении ее судьбы. Обязательно пусть пришлют фотографии Боткиной.
В этот же день, за подписью Кобулова, в резидентуры НКГБ СССР в Париже и Белграде ушли шифртелеграммы в отношении Т.Е. Боткиной-Мельник.
Вечером Савицкого принял заместитель наркома внутренних дел СССР И.П. Круглов, который тут же, по «кремлевке», связался с начальником Управления государственных архивов НКВД СССР. Комиссар госбезопасности 3‑го ранга И.И. Никитинский заверил своего куратора, что справку о судьбе Николая II и его семьи они подготовят и представят в НКГБ СССР в самый кратчайший срок.
Комиссар госбезопасности Никитинский выполнил свое обещание. 3 апреля «Историческая справка о судьбе последней царской семьи Романовых» была им подписана и через секретариат первого заместителя внутренних дел СССР С.И. Круглова направлена Б.З. Кобулову.
В ней указывалось, что официальное решение имелось только о расстреле Николая II. В отношении расстрела остальных членов семьи Романовых ГАУ НКВД СССР на тот момент располагало только печатными советскими и белогвардейскими источниками.
Однако направлением Кобулову только этой справки Никитинский не ограничился. Сотрудники Управления государственных архивов НКВД СССР продолжили поиск материалов о судьбе царской семьи начиная с отречения Николая II от престола и ссылки его с семьей в Тобольск. Эта работа оказалась плодотворной, удалось многое выяснить.
Глава II
Отречение Николая II от престола. Ссылка царской семьи в Тобольск
Отречение Николая II от престола. Согласно архивным документам февральские события развивались стремительно. Сотрудники Управления государственных архивов НКВД СССР установили, что 24 февраля 1917 года в Петрограде, на Выборгской стороне, на почве тяжелого материального положения произошли народные волнения. Рабочие требовали хлеба. Полиция их немножко погоняла, рабочие побили нескольких полицейских, и на этом все быстро успокоилось. Если бы в Петрограде в этот день оказался настоящий боевой генерал или другой какой-нибудь верноподданный императору России чин, который взял бы на себя смелость отдать приказ об усмирении рабочих в Петрограде, то революции, возможно, и не было. Такого решительного человека не оказалось. Царские вельможи не осознали надвигающейся опасности.