деньги по-глупому спускали, и на "роллтонах" сидели, а все равно вспомнишь - и улыбнёшься: весело было. - Молодые были, - ответила подруга, - вот и не печалились подолгу из-за пустых карманов и голодного желудка. А помнишь, как мы за ужин и ночлег подрядились на ферме картошку копать?.. - Как не помнить! - Мы завтра тоже в монастырь поедем. Я за маму записочку подам. Ей через неделю операцию будут делать, врач сказал, что варикоз в этой стадии легко операбелен, но мама все равно волнуется, попросила помолиться у чудотворной иконы и водички из источника бутылочку привезти. - В Синеозерске есть ещё один собор с чудотворной целительной иконой, можешь и туда сходить. - Непременно. А то мамино беспокойство и мне передалось. Все, тут моя очередь подходит, пока! Вечером общнемся. Вероника убрала телефон и догнала Виктора на подходе к древним стенам. Навстречу им высыпала группа оживлённых женщин из зелёного автобуса. Они обсуждали покупки в монастырской лавочке, убранство храма, хвалились фотографиями и хихикали, судача о монахах, особенно - о молодых и привлекательных. Где-то за деревьями так же громко и дружно кулдыкали индюки и кудахтали куры - видимо, там был хоздвор. Пригнувшись под низким сводом, Ника и Морской вошли во двор, из которого вели три коридора, выбитых в толстой - метра полтора каменной кладки - стене: в церковную лавку и трапезную для гостей, в храм и, видимо, к кельям - калитка была заперта и украшена табличкой с церковнославянским шрифтом, но покрытой вполне современным ламинатом: "Посторонним вход воспрещён!". В лавке Ника купила свечи и образки себе, маме и Вике и подала записки о здравии и упокоении. Здесь не было фиксированных цен на требы - только добровольные пожертвования, и Орлова бросила в ящик для сбора денег две двухсотрублёвые купюры. Виктор тем временем разговорился со служителем - своим ровесником, чернобородым монахом, отдалённо похожим на молодого Наума. - Да, готовимся к Пасхе. Много будет гостей. Губернатор придёт лоб перекрестить. Наверное, даже из Москвы приедут, - инок не сдержал вздох. - Видные люди, большие начальники званы. Конечно, каждый гость - от Бога, но... Но не все понимают, куда приехали. Храм - дом Божий, а обитель - наш дом, а в гостях ведь полагается приличия соблюдать. Но бывает, что человек уверен: раз он платит деньги, то ему все дозволяется, а мы ещё и развлекать их должны и заботиться, чтобы они были довольны. Вот только не разумеют, что мы им не пляжные аниматоры, и они не в клуб пришли, а в святую обитель. - А вы, простите, где в миру работали? - спросила Ника, про себя удивившись тому, что служитель почти дословно повторил ее слова о некоторых туристах. - Портье в доме отдыха в Зеленогорске, - улыбнулся молодой человек, - вот уж где летом Вавилон, особенно если дни погожие стоят. Здесь я уже пятый год. В прошлом году принял пострижение. Игумен меня долго в послушниках держал, проверял, на самом ли деле я намерен от мира отречься. - И как? Не жалеете о своём решении? - поинтересовался Морской. - Первое время - было. Суетное одолевало. А сейчас мне ничего другого не надо. В больших городах-то все бегом да второпях, некогда поразмыслить, грохот, гам без умолку, греха много - и не захочешь, да наберёшься. Миряне приезжают, нас жалеют: "Ай-яй-яй, такие молодые ребята, и в такой глуши, что тут за жизнь!". И не понимают, что каждый из нас сюда по своей воле пришёл, и нас в обители никто не понуждает оставаться - таков наш выбор. Каждому своё. - Они просто судят вас со своей колокольни, - ответила Вероника. - Верно, дочь моя. А вот видели ли вы, за воротами над источником есть у нас гостиница. В гостевом доме паломники живут, а в гостиницу миряне приезжают, круглый год номера пустыми не стоят. Тянет сюда горожан, в тишине да благолепии от шума и сует отдохнуть... Из храма Вероника и Морской спустились к источнику, облицованному потемневшим от времени мрамором. Вода с весёлым журчанием стекала в маленький полукруглый бассейн. Рядом была прикручена латунная табличка с молитвой, которую полагалось читать перед тем, как выпить воду или омыть лицо и руки. С другой стороны была ещё одна табличка, рассказывающая о том, что вода из источника благотворна для здоровья, приносит счастье в любви и семье и дарует успех в благих делах. - Тут, конечно, присутствует эффект плацебо, - заметил Морской, читая выбитый на латуни текст, - но если помогает - вай бы и нот? - Тебе нужно посмотреть фильм о свойствах воды, - Вероника подставила под струю воды пластиковый походный стаканчик, не доверяя стоявшей в нише белой эмалированной кружке с алым цветком на боку. - Она действительно принимает и передаёт информацию и энергетику, меняет структуру... - Я смотрел "Форму воды", - поморщился Морской, - и не понимаю, за что дали столько премий истории любви немой уборщицы туалетов и мутанта, убивающего кошек. Наш "Человек-амфибия" смотрится гораздо лучше. - Это не художественные фильмы, а научные исследования. И называются они "Вода", без всякой формы, - от ледяной воды у Ники заныли зубы, и девушка стала пить медленно, чтобы не застудить горло. - Там показано, как меняется структура водных кристаллов от воздействия музыки, слов или эмоций человека, находящегося поблизости. Если у воды читают молитву или слушают классическую музыку, кристаллы образуют очень красивые фигуры. От хэви или рэпа кристаллы выглядят "изломанными". А от нецензурной брани приобретают безобразный вид, так вода реагирует на негативную энергетику мата. Виктор скептически усмехнулся. - От слов "дурак" или "ненавижу" или от наклейки с именем, допустим, Гитлера водные кристаллы тоже деформируются. Так что, Витя, кроме шуток: если пить воду с хорошими мыслями, она считает позитивную информацию и даст тебе благотворный заряд. А если ты будешь пить ее с мыслями "черт бы побрал этих кретинов" или "размажу сволочей", не удивляйся потом головной боли или изжоге: ты сам же негативно зарядил воду. Советую попробовать и убедиться, Фома неверующий, - от того, с каким насмешливым видом слушал ее Морской, Нике уже захотелось толкнуть его в бассейн. И только то, что они находились в монастыре, сдерживало Орлову. - Ладно, фильмы посмотрю и постараюсь, поднося к губам стакан "Модильяни" или "Пеллегрино", думать только о хорошем, - Морской тоже набрал воды в блестящий стаканчик из дорожного набора и отпил. - Например, о тебе, - от этих слов и совсем другой улыбки Морского Веронике сразу расхотелось окунать его в тесный ледяной бассейн. - Ого! Какая холодная! - Конечно, холодная: с такой глубины. И чистая. Поднимаясь от источника по мощёным ступенькам в густой тени деревьев, под многоголосое пение птиц, они встретили ещё одного туриста, подтянутого худощавого мужчину лет сорока. Он приветливо кивнул им и спустился к источнику, оставив за собой шлейф прохладного парфюма с хвойными нотками, и Ника узнала одного из новых постояльцев бельэтажа, увиденного мельком у рецепшен пару часов назад. - Тасе такой понравился бы, - негромко сказала Вероника, когда они шли по тропе со скамейками и табличками, на которых были вырезаны псалмы и ирмосы. - По-моему, он как раз в "Синеозерске" остановился, - ответил Виктор, - и кольца на нем нет. - Ты это успел заметить на ходу? - Природная наблюдательность. В игре "Найди десять отличий" я ещё в первом классе всех опережал. * После ужина Вероника вышла прогуляться, сунув в сумочку карту. Хоть городок и маленький, но с непривычки можно заблудиться и в таком. Апрельские вечера были уже очень светлыми, и девушке не хотелось просиживать в номере, хоть бы даже и с прекрасным видом из окон. Тем более, что погода радовала ясным небом и безветрием. Ника решила пройтись по улице, где располагались музеи Грэя и Мещерского, а также вторая гостиница, "Постоялый двор", где, по словам Таси, были самые дешёвые номера. Виктор в своей комнате снова беседовал по скайпу, на этот раз обсуждая какие-то капиталовложения, презентацию и бизнес-план, и Ника не стала его беспокоить, понимая, что руководство такой империей, как "Морской.Инк" - вещь ответственная, и бразды правления нельзя выпускать из рук ни на день. Выйдя из номера, она увидела поднимающегося ей навстречу мужчину, которого они встретили у источника. На ходу он крутил на пальце колечко ключа от третьего люкса и мурлыкал под нос "Петербург-Ленинград". Лет 15 назад эта песня звучала в жёсткой ротации буквально из каждого чайника, и живо напомнила Веронике студенческие годы, о которых они с Тасей разговаривали днём. Мужчина поздоровался и улыбнулся: - Мы, кажется, сегодня уже встречались. - В монастыре, возле источника, - ответила девушка. - Да, совершенно верно. - И как вам монастырь? - Впечатляет. Можете себе представить: двенадцатый век и постройки до сих пор в отличном состоянии. Умели же раньше строить! Не то что сейчас: любовь живёт на двадцать пятом этаже, в доме под тысячу квартир, и уже через несколько лет то там, то сям ремонт требуется. Слышали анекдот? "- Что это за хруст? У вас что, уже мыши? - Да нет, это соседи салат едят". - А уж если сломается лифт, это вообще коллапс для "любви на двадцать пятом этаже", - Вероника хорошо понимала, о чем говорит собеседник. На "Парнасе" она жила как раз в таком доме, к счастью, всего лишь на двенадцатом этаже, с потрясающим видом на "Северную долину" и город, и очень хорошо понимала, сколько проблем может создать неисправный подъёмник. Ладно, она ещё может пробежаться пешком по пролётам. Но не