Луна над головами выросла уже на половину, далекие звезды сияли, словно заброшенные на небосвод свет–кристаллы. Лес приближался, и монетчика охватило странное чувство. Кузнец вел его точно тем же путем, что и Кетро. Подозрения Дарлана усилились, он незаметно выудил из кошеля монету, внезапно оказавшуюся медной на ощупь. Как она затесалась сюда? Дарлан достал вторую — снова медь. Он проверил все — ни единой серебряной марки. Демонова тьма! Ладно, неважно, медной монеты достаточно, чтобы убить человека. По крайней мере, пока он не обратился в свою звериную форму. А если дойдет до этого, запасной выход у Дарлана был.
На поляне, где пролилась кровь отца Кетро, кузнец остановился, положил молот к ногам и, немного помолчав, сказал:
— Меня зовут Бален. Сколько тебе заплатил староста за мою смерть?
— Нисколько. Цену мы пока что не обговаривали. — Усилив эфиром зрение, Дарлан приготовился защищаться.
— Не желаю я убивать тебя, мастер, ты помог нам избавиться от чудовищ. Уезжай прямо сейчас. Или утром, коли отдохнуть жаждешь. Забудь про нашу деревню. Забудь все, что здесь слышал. Обещаю тебе, вукула никого больше не погубит.
— За этим ты привел меня сюда? Сохранить мне жизнь? Заговорить зубы, чтобы я оставил деревню тебе на растерзание?
— Не будь дураком, монетчик! — повысил голос Бален. — Я не лгу. Ты был бы уже холодный, если б я хотел. Сомневаешься? Зря! Для того мне даже превращаться не надо было. Хоть и молвят про вас, что вы чутко спите, я все равно тайком пробрался в дом подменить твое серебро на медь, чтоб потолковать нам безопасно. Если б зло супротив тебя задумал, разбил бы голову вот этим молотом или придушил. А монеты твои отдам, чай не ворюга какой. Пришел я к тебе сам, когда понял, что Сигира, эта ведьма, колдовством надоумит тебя, как меня сыскать.
— Пусть так, но ты убил человека, — сказал Дарлан, не спуская глаз с оборотня. — Вкусил человеческой крови.
— Ничего я не вкушал, забери тебя демоны! Убил — да! Есть на мне эта вина, но не сожрал. Не зверь я, монетчик, не зверь. Неужто не поймешь никак?
— У Кетро на это другое мнение.
— Хорошо, я тебе докажу! — Кузнец скинул с себя рубаху, спустил штаны и сбросил ботинки. Кидай монету, кидай немедленно, скомандовал себе Дарлан, но что–то удержало его, а потом стало поздно. Он услышал, как затрещали кости Балена, будто невидимая сила внутри него разом ломала их все. Загорелая кожа кузнеца взбугрилась, потемнела, заходила волнами от головы до пят. Боги, какую же боль он сейчас испытывал? Скривившееся от мук лицо Балена вдруг стремительно вытянулось, уши заострились, нос впал. Мощная грудь выгнулась вперед, словно нечто пыталось вырваться из кузнеца, ноги с хрустом согнулись в обратную сторону. Через миг кожу того существа, что раньше было человеком, по всему телу пробила серая шерсть. Страшное преображение заняло не более шести ударов сердца. Перед Дарланом стояло чудовище с оскаленной пастью. Клыки, заполнявшие ее, блестели в звездно–лунном свете, словно маленькие ножи. Изумрудное пламя завораживающе горело в огромных глазах вукулы. То, что секунды назад, можно было называть руками, теперь представляло собой две мощных лапы с острыми когтями. Выставив перед собой меч, монетчик, не делая резких движений, спрятал бесполезный медяк в кошель на поясе. Обратившийся кузнец тяжело дышал, но по неведомой причине все еще не нападал на Дарлана. Может, выбирал момент для внезапного прыжка? Дарлан медленно расстегнул куртку и продемонстрировал висящую на шее серебряную монету, полученную им после обряда посвящения.
— А вот эту ты забыл подменить, — угрожающе сказал он, готовясь в любой момент сорвать цепочку. Но чудовище по–прежнему не атаковало. Вдруг вукула неестественно изогнулся, и снова противно захрустели кости. Волчья шерсть с резким свистом втянулась в плоть, зеленый огонь в глазах погас. Жуткий процесс пошел вспять, тело постепенно приобретало человеческий вид. Когда трансформация завершилась, обнаженный Бален, не обращая внимания на ошеломленного монетчика, подобрал вещи и оделся.
— Убедился? Не теряю я себя, когда зверем становлюсь. — Кузнец опустился на землю. — Помню кто я — человек! Потому и прошу тебя уехать, не трогать такого же человека, как ты.
— Ты вукула, — возразил Дарлан, не снижая бдительности. Все это представление могло оказаться хитрой ловушкой. — Хочешь ты этого или нет.
— Да я же не напал на тебя!