— Да, — с горечью промолвил Бален. — На этой самой поляне, он увидел, как я из зверя становлюсь человеком. Я мог бы учуять его издали, но был уставший — весь день работал в кузнице, потому не обращал внимания на посторонние запахи, да и вообще — мало ли кто тут проходил за долгий день. А уж утром он заявился ко мне. Сказал, что все знает, что мне по–хорошему надо убраться из деревни, прихватив с собой волчат и суку. Монетчик! Ты понял? Это он так назвал мою жену и детей, как тебе такое? Волчат и суку! Обидел их ни за что, просто так, будто мое проклятье и на них перенеслось. Он даже слушать мою историю не захотел. Я, простите меня боги, разозлился, и в сердцах сказал, что, если он боится жить рядом с вукулой, пускай сам и убирается, а он только посмеялся, пригрозил, что тайну мою всем поведает и дал три дня на раздумья по старой дружбе. Когда в назначенный срок мы не уехали, он снова пришел ко мне на порог, мол, по–доброму я не пожелал, значит, пора к старосте идти. Тогда уж грозить принялся я, пообещал, что убью его сына. Да, монетчик, я так сказал! Но не собирался ничего делать, даже если бы он выболтал все Тропину. Кетро славный парнишка, никогда бы зла ему не причинил. Помни — я человек, а не хищный зверь! Отец Кетро… Боги, в деревне–то все его имя перестали называть, чтоб беды не навлечь. Все из–за меня. Ливар его имя. Так вот, Ливар в лице переменился, ушел, потом дня через два возвратился, сказал, что нужно поговорить, назначил встречу здесь. Дальше ты знаешь. Он принес серебро, чтобы убить меня. Назад дороги не было, я обратился в чудовище, даже не раздеваясь. И спас себя и свою семью, оставив Кетро сиротой. Иначе бы сиротами были мои дети, монетчик! Только поэтому! Когда мальчишка кинулся за помощью, я подобрал свои лохмотья, вернулся через лаз в кузницу. Облачился в фартук, будто из дома голышом выскочил, схватил молот и вместе с толпой побежал туда, где убил человека, с которым ел и пил за одним столом, которого знал столько лет. Пойми, монетчик, ежели бы Ливар меня жизни лишил, ежели бы всем стало ведомо, что я вукула, то спокойствия моей родне здесь больше б не было! Прогнали бы их из дому, как прокаженных, как продавших души Малуму! Или инквизиторов бы натравили, как на диких собак натравливают живодеров. Ну не мог я позволить такому случиться. Вот и вся моя история, мастер. Поступай, как считаешь нужным. Убей меня или позволь жить с этим проклятьем.
После исповеди кузнеца, Дарлан пребывал в полной растерянности. Когда он согласился стать охотником на всякую нечисть, он и не мыслил, что столкнется с подобным, не думал, что ему придется когда–нибудь делать столь сложный выбор. Как же поступить, как не ошибиться? Бален сидел на земле, уронив голову на руки, а монетчик смотрел на свой меч, словно где–то на стали был начерчен правильный ответ. Наконец, Дарлан принял решение. Он подошел к кузнецу и приставил клинок к его груди.
Глава 5
Дарлан седлал лошадь, когда к нему подбежал Кетро. Парнишка следил за тем, как монетчик управлялся с подпругой, но не заговаривал. Солнечное утро должно было радовать, но хорошее настроение обходило Дарлана стороной с самого пробуждения. К тому же, в присутствии Кетро он почувствовал себя еще паршивее, чем наедине с собой. Ему не хотелось встречаться с мальчиком взглядами, потому что он боялся. Боялся, что не сможет лгать, смотря в глаза, которые еще вчера наполняла боль. Ложь. Иногда она давалась Дарлану легко, но не в этот раз. Почему? Он сам не понимал. Выбор, который монетчик сделал ночью, казался ему справедливым, единственно верным. Или он просто пытался убедить себя в этом? Оставалось только уповать на то, что Кетро никогда не узнает правды, пусть эта ложь будет для него непоколебимой истиной.
— Спасибо! — выпалил парнишка и обнял Дарлана. — Староста сказал, что вы убили вукулу!
— Да, было нелегко, но его больше нет. — Их взгляды все–таки пересеклись, и монетчик заставил себя улыбнуться, надеясь, что и этот обман Кетро не распознает.
— Он вас не ранил?
— Обошлось.
— Я молился Аэстас, чтобы вы его нашли и победили, может, она услышала? — спросил Кетро, выпуская Дарлана из объятий.
— Кто знает? — с грустью ответил монетчик, потрепав парнишку по голове. — Если боги не отвернулись от нас, возможно, покровительница жизни внемлила твоим словам.
— А что с ним стало, с вукулой?
— Когда я его поразил, он обратился в человека, а после я предал его тело огню. Обгорелые кости пришлось закопать глубоко в лесу, от греха подальше.
— Жаль!
— Почему? — изумился Дарлан.
— Потому что я хотел плюнуть в его лицо! — в глазах Кетро зажглось пламя ярости. — Его смерть папку все равно не вернула.