— В Балтроне ты не переживал на этот счет, когда представлялся Орвальду.
— Так там не искали человека, посмевшего вызвать демона!
— Поэтому ты и смотришь на дверь, будто на ней нарисована прекрасная дева? Если сюда ворвутся инквизиторы, скажем, что ты учился в академии, пусть запрашивают там подтверждение.
— Сам думаешь, о чем ты говоришь? — не разжимая губ, сказал Таннет. — Сколько времени они будут ждать ответа? Меня посадят на цепь, а когда перед лицом помашут раскаленными щипцами, я не только признаюсь, что покушался на драгоценную жизнь светлоликого короля, но и назову себя правой рукой Малума! В общем, лицензию я планировал купить еще в Балтроне, но до того, как мы разделались с некромантом, таких денег у меня не было. Потом твои фаргенетские друзья вынудили меня ускориться. Теперь же с раннего утра мне пришлось побегать по городу, озираясь по сторонам, чтобы найти человека, который мне эту самую лицензию изготовит.
— Погоди–ка. — Монетчику показалось, что он ослышался. — Ты заплатил за поддельную лицензию мага?
— А за какую? Настоящую? Конечно, за поддельную. Отдал только половину цены, задатком. Но лучше иметь такую бумагу, чем никакой! Я нашел тут профессионала в подобных делах, он обещал к полудню принести сюда готовую лицензию, вот его я и жду, ерзая на стуле как перед экзаменом на дебютную иллюзию.
— Вечно тебя тянет к тем, кто не блюдет закон, что в Балтроне, что здесь.
— Если связь с преступным миром спасет мне жизнь, я предпочту держаться за нее. Правда, когда я расплачусь за лицензию полностью, от моей балтронской доли ничегошеньки не останется. Хорошо, что у меня есть такой добрый партнер как ты!
— Боюсь, тебя не порадует, что я сейчас скажу.
Дарлан кратко описал свои приключения с зубатками и вукулой. Сначала Таннет слушал воодушевленно, определил, что тварей, которых монетчик изрубил в лесу, называют — маргонафы, и что гигантская особь, устроившая засаду в луже, была их королевой. Когда Дарлан дошел до своего разговора с кузнецом на поляне, юный маг помрачнел, а когда монетчик спокойно закончил историю тем, что вручил золото оборотню, иллюзионист хлопнул себя по лбу.
— Достался же мне напарник, — с неподдельной болью простонал Таннет. — Мало того, что отпустил чудовище, так еще и оставил нас без штанов.
— А что бы сделал ты? — Дарлан подался вперед. — Убил бы его?
— Наверное, нет. Но вдруг он обманул тебя? Хотя, похоже, что нет, все–таки голодный вукула не церемонился бы с тобой. Но деньги, Дарлан! Как ты мог?
— Во–первых, это моя доля, которой я распоряжаюсь, как пожелаю. Во–вторых, как я мог предугадать, что ты внезапно потратишь свою на покупку поддельного документа?
— Тут ты, к сожалению, прав. Проклятье, заказ у Орвальда, вероятно, был самым дорогим на долгие месяцы, если не годы. Посуди сам, у простого народа столько золота нет, когда нас наймет какой–нибудь барон, тоже неясно. А мы взяли да спустили все состояние за несколько дней!
— Напомню, что в Балтроне тебе полученная сумма показалось малой. И это нормально, Таннет, деньги созданы, чтобы их тратить, тем более, не ты ли сам предложил жить, колеся по дорогам? Ты же, надеюсь, не собирался копить состояние? Возя за собой сундуки с золотом, тяжеловато убивать чудовищ, — сказал монетчик, отхлебывая прохладное молоко.
— Твоя философия касательно денег мне не нравится. Их можно было хранить и в банке, все–таки однажды осесть нам где–нибудь да придется. Не представляю себя дедом, который прикрывает иллюзиями сморщенного старостью мастера Монетного двора во время охоты на рой скорпокрылов. — Таннет издал неприличный звук ртом.
— Ну этого уж точно не случится, можешь не волноваться.
— Это еще почему?
— Приоткрою тебе одну тайну. Члены моего ордена обычно не доживают до пятидесяти лет.
— Как это?!
— Наши тела не выдерживают способностей, которыми мы обладаем. — Дарлан мысленно отругал себя. Он чуть не выдал Таннету, что его кровь полна чистого эфира, медленно разрушающего его организм изнутри.
— Печально, — произнес иллюзионист. — Истории и баллады о вас почему–то умалчивают, что ваш век ограничен.
— Зачем людям ведать об этом? В древности мои братья и сестры чаще всего заканчивали жизнь в битвах, редко кто успевал разменять даже четвертый десяток, Монетный двор сам не знал, что отмеряно нам немногое.
— И сколько тебе сейчас?
— Прошлой зимой исполнилось тридцать.
— Тогда впереди у нас двадцать лет! Слава, обожание красавиц, все достанется нам, — неуклюже попытался поддержать монетчика Таннет. Но Дарлан не нуждался в поддержке, он давно свыкся с судьбой, которая была ему уготована.