За спиной у монетчика грохнула дверь. Облегченно выдохнув, Таннет вылетел из–за стола. Чтобы не привлекать в сделке других посетителей, Дарлан не стал оборачиваться. Вернувшийся иллюзионист держал в руке свиток, которому придали потрепанный временем вид. Действительно, профессионально сделанная работа со вниманием к деталям. Таннет развернул свиток, бегло пробежался глазами, довольно хмыкнул и, свернув обратно, положил спасительный документ себе на колени.
— Печать как настоящая, понятия не имею, где они ее берут, — сказал он и с грустью добавил. — Это стоит своих денег.
— Теперь ты спокоен? — спросил Дарлан.
— Теперь да, никакой инквизитор не подкопается.
— Вот и славно, а деньги у нас будут.
— Ты думаешь надо предложить королю наши услуги?
— Почему королю? А чудовище из твоего объявления?
— Боги, Дарлан! — воскликнул Таннет. — Да нет же никакого заказа, это я написал, чтобы ты наверняка заглянул в Годстрон. Вдруг бы решил не заезжать в столицу, а я бы прозябал тут как на иголках.
— Тогда не стоит тут засиживаться, — предложил монетчик. — Как только ворота откроют, мы сразу уйдем.
— Вопрос — когда откроют? Сегодня, завтра? А если через неделю? На что нам тут существовать? Подожди, а ты–то как сюда попал?
— Под стенами встретил странного человека, которого почему–то легко впустили в город. Одет как сын барона, но вел себя, мягко говоря, словно спятил или уже на полпути к этому.
— Случайно, не он там, у входа топчется? — Иллюзионист указал пальцем за плечо Дарлану. Монетчик повернул голову и оторопел. В дверном проеме «Золотой подковы» и впрямь застыл его недавний знакомец в модном берете. Придерживая рукой дверь, он водил носом из стороны в сторону, точно пытался что–то унюхать, не обращая внимания на то, что на него уж смотрят все, кто был внутри. Рябой трактирщик в замешательстве замер за стойкой, где протирал пыль, будто выбирая меж двух зол: то ли подойти узнать в чем дело, то ли не тревожить того, у кого с головой явно не все в порядке.
— Ты не поверишь, но он, — растерянно проговорил монетчик. У ворот Годстрона щеголь больше напоминал нормального человека. Неужели с ума сходят так быстро?
— Он там крутит головой с того момента, как ты спросил спокоен ли я, — сказал Таннет. — В самом деле спятивший.
Знакомец Дарлана вдруг резко прекратил раздувать ноздри, заметил монетчика и, широко улыбнувшись, зашагал к их столу. Без лишних слов он опустился на скамью возле Дарлана и крикнул:
— Хозяин! Лучшего пива мне и моим соседям!
— Чем обязаны? — доброжелательно задал вопрос монетчик.
— Я же говорил, что у меня предчувствие, что мы скоро снова увидимся? И вот, предчувствие меня не подвело. — Щеголь бросил серебряную марку трактирщику, притащившему три кружки с пенным пивом. Сдув пену на пол, баронет сделал большой глоток и блаженно зажмурился. Потом повторил и, распахнув глаза, заговорщически произнес:
— Вам не кажется, что тут пахнет демонами?
Таннет поперхнулся своим пивом.
— Очень опасная шутка, когда в городе чуть ли не военное положение, — сказал Дарлан, не притронувшись к кружке. — У инквизиции могут возникнуть вопросы.
— Они у нее давно возникли. — Щеголь стянул с левой руки перчатку и продемонстрировал ладонь тыльной стороной. На среднем пальце был перстень с выгравированным молотом — знаком Святой инквизиции.
— Позвольте, наконец, представиться. Мастер?
— Дарлан.
— Очень приятно, мастер Дарлан. Я — Чаран, младший сын барона Виттора Калебри из Халазана.
— Карающая длань, — медленно прошептал Таннет.
О любимце Патриарха слышали даже в самом захолустном уголке мира. Беспощадный, истово преданный богам инквизитор, чьи свершения как восхищали, так и пугали. Гроза сектантов, что до сих пор скрывались по всему свету, безжалостный истребитель демонов и защитник веры. Сплетни утверждали, будто Колум, Аэстас и Хиемс лично явились из своих чертогов, чтобы благословить его на борьбу со злом, что распространилось на земле и проникло в души людей. Не так себе представлял знаменитого инквизитора Дарлан, но вот он сидит с ним бок о бок. Такой молодой и так похожий на дурака. Высшие силы, наверное, сошли с ума, раз выбрали этого чудака острием своего божественного меча, направленного в самую сердцевину черного наследия Малума!
— Карающая длань? — Чаран расхохотался, картинно постукивая по столу. — До сих пор не пойму, относиться к этому прозвищу как комплименту или нет? Не волнуйтесь, вы меня не обидели, как вас?
— Таннет, — еле вымолвил иллюзионист, краснея до кончиков ушей.
— Так вот, Таннет, бойтесь лишь зла, царящего во тьме, но не тех, кто не щадит себя в бесконечной войне с ней.