Ближе к реке становилось прохладнее, воздух посвежел, несказанно обрадовав Дарлана и Таннета. А вот инквизитор, похоже, не считал жару проблемой, достойной, чтобы отвлекаться на нее и страдать. У ворот, за которыми начинался один из чудо–мостов, их чуть было не задержали, но капитан стражи, узнав Карающую длань, тут же велел пропустить всадников. Копыта лошадей бодро застучали по разноцветным плитам. Они поднялись еще выше по мосту, под ногами грозно зашумела река. Таннет аккуратно поглядывал вниз.
— Хорошо, что тут предусмотрели парапет, — сказал он веселым тоном. — Представляю, как тут наверху может задувать, легко слететь.
— Верно, — поддержал разговор инквизитор. — Между прочим, этот парапет возвели только через пару веков после чудесных мостов, когда достопочтимый предок нынешнего короля свалился ночью в воду по дороге от любовницы.
— На его месте я бы тоже после такого позаботился о безопасности.
— Что вы, Таннет! Об этом позаботился его наследник. Сам король утоп сразу же. Кстати, один бард позже сочинил забавную песенку, что мужчины из рода Савел, в отличие от медведей, не умеют плавать. Кажется, его потом связанным сбросили отсюда же.
— Вы многое знаете из истории Дретвальда, Чаран, — заметил Дарлан.
— Да, родился я далеко отсюда, но, объездив почти весь мир, я привык познавать места, в которых подолгу задерживаюсь. Иначе можно прослыть невеждой, что неприемлемо для баронского сына, пусть и ступившего на стезю молота богов.
— Как будто вам есть дело, что о вас подумают другие!
— Так, мастер. — Инквизитор со смехом погрозил пальцем. — Мне становится не по себе, знакомы меньше дня, а уже такое ощущение, что вы присутствовали в моей жизни еще тогда, когда я умел лишь реветь да пускать слюни. В Дретвальде я вообще частый гость. В этот раз хотел добраться до Самоцветного озера, чтобы прогуляться по улочкам Балтрона под бесконечными фонарями со свет–кристаллами. Сначала заглянул сюда, посетил короля, узнал о том, что зачат наследник престола. Но можете ли вы вообразить — мне не предложили остаться! Готовился пир в честь этого радостного события, а я как никто обожаю пиры. Хотя, признаюсь, мало кто терпит мое присутствие. То ли дело в моих шутках, то ли в том, что меня боятся, словно я кусаюсь. Но — едва случилась беда, король, естественно, посылает за мной. Где же справедливость? Так, друзья, что–то мы все обо мне говорим. Господин Таннет?
— В вашем полном распоряжении, — отозвался маг, чуть склонив голову. Манера общения Чарана окончательно расслабила его.
— В трактире Дарлан упомянул, что вы великолепно разбираетесь в чудовищах, населяющих наш грешный мир.
— Это правда, твари, если так можно выразиться, мой конек.
— Тогда вот вам небольшой экзамен, пока мы не в замке.
— Экзамен? — Таннет деланно закатил глаза. — Боги, а я‑то считал, что они давно позади. Хорошо, готов снова ощутить себя студиозусом ради вас.
— Назовите хотя бы три подвида созданий Малума.
— Легко! Аамоны, абигоры и, допустим, пурсоны.
— Превосходно! — похвалил иллюзиониста Чаран. — Опишите теперь, к примеру, аамона.
— Аамоны, — уверенно начал Таннет, — обладают телом, сходствующим с человеческим, но как у многих демонов оно красного цвета, с черными жилами, по которым бежит их черная кровь. Голова у них напоминает голову ворона, но с острыми зубами в клюве. Зубы эти способны сломать любую кость. Крайне опасны, ибо, вырвавшись из тьмы, они первым делом бросаются утолять свой длительный голод.
— Потрясающе! Нескольких аамонов ваш покорный слуга прикончил лично. Ваше описание идеально, может, вы как–то случайно вызвали одного из них?
— Что?! Нет, конечно же, нет.
— Напомню, что слухи о Карающей длани утверждают, что он запросто распознает ложь.
— Я не лгу! Клянусь богами! — Таннет в испуге посмотрел на монетчика, ища поддержки.
— А я всего лишь шучу, — громко засмеялся инквизитор. — Видели бы вы свое лицо. Дарлан, ну смешно же.
— Самую малость, — с улыбкой согласился монетчик, глядя на мага, который был готов спрыгнуть в реку.
— Простите, Таннет, чувство юмора меня иногда подводит, не обижайтесь. Откуда же у вас эти потрясающие познания?
— Из книжки, — обиженно буркнул иллюзионист.
— Всегда утверждал, что книги спасут этот мир. Она с вами?
— Осталась в «Золотой подкове». Это бестиарий.
— Бестиарий? Надеюсь, вы в курсе, что причисление демонов к, хм, бестиям — равносильно признанию в собственной глупости? И это я не про вас, а про автора этой занимательно работы. Что отличает бестию, сиречь, зверя от человека?
— Наличие души и разума? — предположил Таннет.
— Именно, душа и разум милостью богов превратили нас в тех, кто мы есть. — Чаран замолчал, устремив взор к небу, а потом продолжил: — Будем честны, не только нас, но и другие народы, что уже не живут рядом с нами. Так вот, дорогой мой студиозус, люди почему–то очень склонны к забывчивости. Начнем издалека. Кто такой Малум?