— Пожелай мне удачи, Монета, — сказал Дарлан своей верной подруге. Она как всегда скромно промолчала.
Арнхольмград постепенно просыпался. Солнечные лучи подчеркивали уродливость города с его обшарпанными жилищами, серые крыши которых приводили в уныние, и дорогами, которые бы стыдились себя, если бы умели говорить. В узких проулках зашевелились многочисленные нищие, копошащиеся под своим тряпьем, по сторонам распахивались ставни, запуская внутрь домов не самый приятный букет. Бродя по выщербленным мостовым, усеянным лошадиным дерьмом и мусором, Дарлан не забывал посматривать наверх, чтобы успеть увернуться, если кто–то из жителей будет избавляться от содержимого горшков прямо у него над головой. Да, это не Балтрон с его прямо–таки издевательским богатством. Столица Арнхольмграда могла похвастаться лишь белыми стенами, внешний вид которых обстоятельно поддерживался заботливыми строителями, да весьма красивым замком великого князя, возведенным на месте старой крепости еще при его дедуле по прозвищу Юбочник. Но любоваться редкими достопримечательностями было некогда. После ночевки в этом клоповнике, злость на Таннета за его глупый поступок только усилилась. Зато теперь стало ясно, почему иллюзиониста выгнали из магической академии. Подобный азарт, превращавший человека в зависимого болвана, Дарлану был знаком. Его одногодок, мастер по имени Джером, страдал этим же недугом еще с момента их обучения. Постоянно проигрывая, он однажды пришел к выводу, что жульничать — это не так уж и плохо. За что и был не раз бит собратьями. Интересно, где он сейчас служит? Не отрубил ли ему руку какой–нибудь барон? Хотя магистры вряд ли бы доверили Джерому охрану благородных персон, скорее, направили его в храм Хиемса, чтобы избавить от соблазна играть. Бесцельно побродив по приходящему в себя городу, Дарлан вышел за ворота. Великая ярмарка, несмотря на ранний час, уже ожила, расцвела и загудела, словно гигантский котел, нагретый солнцем.
Сняв головной платок, Дарлан прошел через пост стражников, которые при виде его метки раскрыли рты. Ну вот, уже началось, что же будет дальше? Людей за ограждением собралось еще мало, не все лавки открылись, не все товары выставили напоказ. Но уже буквально через минуту, монетчик попал в центр внимания тех, кто не поленился прийти на ярмарку в такую рань. В него тыкали пальцем, махали руками, приветливо улыбались или смотрели с недоверием, гадая, что здесь делает одинокий служитель монеты. Если бы за каждого человека, который произнес слово монетчик, пока Дарлан прогуливался посреди шатров, лотков и палаток, ему полагалась золотая марка, нужную сумму он бы собрал без труда меньше, чем за час. Но к не счастью, за это не давали даже ломаного гроша. Начать поиск работы Дарлан решил с торговых рядов. Купцы привечали его с должным уважением, охотно толковали с ним, но путного из этого, к сожалению, ничего не выходило.
— С радостью бы нанял вас, — говорил первый, длинный и тощий как жердь. — Но я со своими ребятами работаю давно, было бы неправильно прогнать их, чтобы освободить место для такого мастера, как вы.
— Какой подарок мне преподносит судьба! — говорил второй, со следами оспы на круглом лице. — Конечно, я найму вас! Но только через неделю, у меня еще дел в Арнхольме по горло, надо вернуть старые долги.
— Пресвятой Колум! — восклицал третий, пухлые пальцы которого были в плену у сверкающих перстней. — Хорошее предложение мастер, но если вы вышли из ордена, не будет ли у моего цеха проблем с Монетным двором?
— Восемьдесят марок? — переспросил торговец, у которого один их охранников сломал накануне руку в пьяной драке. — Понимаю, но могу заплатить только пять вперед и пять после окончания ярмарки.
— Готов выдать вам всю сумму прямо сейчас, — произнес пятый, что заведовал в травяной лавке, возле которой мялись желающие приобрести средства для поднятия мужской силы. — За секрет создания мастеров Монетного двора! Идет? Ну, добавлю еще столько же? Мало? Прекрасно! Пятьсот золотых! Но мне надо в город наведаться, в банк? Подождете?
— Есть справедливость в нашем несчастном мире, — сказал шестой, взяв под локоть Дарлана. Купец, чье вздутое пузо стягивал атласный пояс, отвел его за свой белоснежный шатер, где в тени тихо предложил за эти деньги прикончить своего конкурента, так некстати отбившего вчера у него клиентов.
— Он перешел все границы, — шептал толстяк, поглядывая по сторонам. — Пустил слух, что мои меха не из северных королевств, а добыты здесь, в княжествах. Представляете, какой непоправимый удар по моей репутации? Моему торговому дому, история которого насчитывает триста лет, нанесено немыслимое оскорбление! Каков наглец, а?