— Хватит увиливать, бейся, трус! — прорычал Ерман, когда очередная его атака не увенчалась успехом. Дарлан ему не ответил, лишь продолжил плавно уворачиваться, словно скользил не по дереву, а по льду. Этот стиль назывался зимний танец. Его учили применять тогда, когда не было необходимости бить врага, а нужно было его просто обессилить. Но чтобы зрители не заскучали, монетчик поймал момент, нырнул под руку противника, и совсем немного заставив взбурлить эфир, впечатал свой кулак прямо ему в скулу. На этот раз Ерман не устоял. Громадное тело завалилось в бок, и через мгновение рухнуло на помост. Толпа разом выдохнула. Но Дарлан знал, что рассчитал силу верно, ибо на этом спектакль не завершался. До финала, который он задумал, было еще далеко.
Ерман встал на ноги до того, как распорядитель успел произнести пять. В глазах гиганта Дарлан увидел нечто, похожее на страх. До великана, наконец, дошло, что соперника, которого он нагло вызвал, не одолеть так, как он побеждал в боях остальных. Тряхнув головой, Ерман выставил кулаки перед собой и теперь уже медленно, без напора, стал наступать на монетчика. Дарлан замер в стойке мирного ясеня.
Тычок в лицо, удар сбоку, удар в корпус — все мимо, Дарлану даже не пришлось сходить с места, чтобы попытки Ермана достать его провалились. Монетчик словно врос в деревянную поверхность, а его противник тщетно старался хотя бы задеть его. Наверное, со стороны это смотрелось забавно. Тяжелое дыхание великана уже стало заметным. Подумать только, а ведь они дерутся не дольше пяти минут. Постоянные победы в кулачных боях расслабили Ермана, он, вероятно, вообще не уделял времени тренировкам выносливости. Однажды эта оплошность должна была его подвести. Боги, да он же скоро устанет поднимать собственные руки! Пора Дарлан, скомандовал монетчик себе, смысла ломать комедию дальше не оставалось. Он–то надеялся, что Ерман продержится дольше.
Монетчик пошел в наступление, провел несколько быстрых ударов в корпус, чтобы следом нанести мощный в подбородок. Но тут он оступился. Ерману хватило ума сделать шаг назад, а затем немедленно атаковать. Когда его гигантский кулак погрузился Дарлану в живот, народ дружно ахнул, словно смотрел не кулачный бой, а печальную пьесу. Согнувшись от боли Дарлан, пропустил второй удачный за всю битву удар Ермана. Его ноги оторвались от помоста, губа треснула, наполнив рот кровью. Упал Дарлан уже в мертвой тишине, хорошо приложившись головой о деревянный настил.
Когда разум прояснился, Дарлан понял, что бородатый распорядитель боев только что закончил счет. На какой–то миг он подумал, что очутился на поле, где сражались целые армии, так громко кричала толпа. Организатор объявил победителя, сам не веря в то, что произошло. К Дарлану подбежали люди с носилками, чтобы доставить его к лекарю, он жестами объяснил, что в полном порядке. Чувствовал он себя, само собой, паршиво, но в помощи не нуждался. Иной раз во время тренировок на Монетном дворе ему доставалось серьезнее. Опершись на руки, Дарлан принял сидячее положение. Народ уже расходился, переваривая увиденное. Наследник Далинара, к удивлению монетчика, показал ему большой палец и потом позволил отцовским рыцарям спустить себя вниз.
— Ну что, монетчик? Каково это быть слабаком? — Над Дарланом навис уже облачившийся в рубашку Ерман.
— Не знаю, — ответил он, спокойно глядя в глаза великану. — Может быть, ты расскажешь?
— Тебе мало? Могу добавить.
Дарлан промолчал, и Ерман отправился вместе со своими братьями праздновать победу. Спустя минуту монетчик сошел с помоста и зашагал к Куану, который по–прежнему стоял возле ограды.
— Вы довольны результатом, мастер? — спросил купец, пристально рассматривая кровоточащую рану монетчика.
— Пока не знаю, думал, вы скажете. — Дарлан улыбнулся, ощущая, как пухнет губа.
— С учетом того, что вы заняли пять золотых марок, завалявшихся в моем кошеле, добавили свою, а все шесть я поставил на Ермана из Старой сохи, то вернув мне долг, вы все равно собрали сумму чуть больше, чем было необходимо. Мой слуга уже обсудил выплату выигрыша с распорядителем, завтра утром деньги будут у вас.