— Восемьдесят золотых, — сказал монетчик, следя за реакцией Таннета.
— Восемьдесят?! Ты меньше, чем за три полных дня заработал целое состояние? Как же это возможно? Ты нашел заказ?
— Нет, чудовище возле Арнхольмграда мы не сыщем. Сделал удачную ставку на кулачных боях. Против себя.
— Что? — опешил Таннет. — Кажется, мои уши после заключения теперь слышат какой–то бред. То есть ты поставил на соперника, а потом нарочно сдал бой?
— Да, будешь осуждать? С учетом того, как я отнесся к твоему мошенничеству?
— Нет, конечно. Здесь другое, ты выручал меня. Спасал мою несчастную руку.
— Кстати, вот именно с этим господином я имел радость сразиться. — Дарлан указал на Ермана, который внезапно появился у них на пути в сопровождении братьев. Следил что ли? Наверняка, чтобы поглумиться, разумеется. Такие, как он, никогда не довольствуются простой победой, им нужны унижения проигравших. Ради них они и сражаются.
— Что, слабак, уезжаешь? — прогудел великан под хохот своих вездесущих родственников. — Правильно, беги. Ты опозорил свой орден.
— Пусть орден катится к демонам, — сказал Дарлан. — Вместе с тобой.
— Нарываешься, монетчик. Мало вчера получил?
— Таннет, подержи мою лошадь.
Дарлан пробудил эфир и прыгнул в сторону Ермана. Здоровяк попытался уйти в блок, но монетчик и не собирался бить его сразу в лицо. Он ударом в колено повалил Ермана на землю, уйдя от робкой атаки первого брата, локтем в спину лишил его равновесия, а потом отправил ногой в полет второго. Резко обернулся к встающему великану, схватил его за руки и, сместив энергию эфира в голову, лбом ударил Ермана в нос. На сей раз хрустнуло так, что звук услышали все, кто замер вокруг внезапной схватки. Ошеломленный великан упал на задницу, забрызгав кровью рубаху.
— Запомни, болван, — назидательно произнес Дарлан, выуживая из поясного кошеля серебряную марку, полученную от художницы. — В битве один на один, монетчик проигрывает только тогда, когда этого хочет сам. — Он раскрутил монету на пальце, сильно нагрев ее. — А чтобы ты помнил об этом всю свою дальнейшую никчемную жизнь, я подарю тебе это. — Дарлан прижал раскаленную монету к щеке Ермана. Великан дернул головой и взревел от боли. Когда монетчик отнял марку от его лица, на щеке остался круглый ожог с гербом князя Арнхольмского — скрещенными мечом и секирой.
— Отвел душу? — спросил Таннет, когда Дарлан забрал у него поводья Монеты. Трое поверженных братьев громко постанывали позади.
— Немного.
— Слушай, а можно нескромный вопрос?
— Задавай.
— Только обещай не обижаться.
— Ты умеешь заинтриговать. Обещаю.
— Ну, мы с тобой уже достаточно долго путешествуем. Уж не ведаю, что у вас за традиции такие, но лысую макушку быстрее напекает. Зачем бриться наголо? Женщина–монетчики тоже бреются что ли?
— И это твой вопрос? — улыбнулся Дарлан.
— Не совсем, — покачал головой иллюзионист. — Мы с тобой уже прилично путешествуем вместе, так вот. Когда ты успеваешь избавляться от волос? Когда я сплю? Да еще так аккуратно, ни щетины, ни порезов? Как так получается?
— Никак. Волосы у мастеров Монетного двора просто не растут. Скажем, не самая большая плата за способности.
— Вот оно что! Слава богам, одной загадкой про ваш орден меньше. Ладно, что дальше? Если монстров тут нет, куда двинем?
— Есть один купец, который помог тебя освободить, можем наняться к нему в охрану, если ты согласишься.
— Твой дух сейчас настолько бодр, что я лучше не буду возражать.
— Тогда к нему. Чудища от нас никуда не денутся.
История пятая: Отзвуки прошлого
-
Глава 1
— Есть работа, — выпалил Таннет, вихрем ворвавшись в комнату. Его новый плащ при этом взметнулся словно гигантские черные крылья. Близился конец лета, и в предгорье заметно похолодало. Участились дожди, солнце все реже находило сил пробиваться через серые тучи, которые почти каждый день завоевывали небосвод. Иллюзионист подлетел к столу, на котором стоял кувшин с водой, схватил его и стал жадно пить, будто только что вернулся после недельного пребывания в жаркой пустыне. На самом деле он отсутствовал не более часа.
— Можем приступать? — уточнил Дарлан со своей кровати, где он одетый валялся, заложив руки под голову. Настроение соответствовало погоде.
— Да, у меня даже в горле пересохло от этих переговоров. Местный наместник достопочтимого князя Вилиара, прошу простить меня за этот оборот, не достойный уст ученого мужа, упорно не желал повысить оплату. Я использовал все известные риторические приемы, чтобы убедить сего градоправителя, что изначальная сумма кажется нам заниженной. Задаток брать не стал, мы же с тобой уже не бедствуем, как в былые деньки.