— А она есть! Стригойя всегда женского пола, питается кровью исключительно мужчин. Обратить в подобных себе могут только других женщин. А заешь ли ты, для чего их создавали некроманты?
— Понятия не имею, удиви меня.
— Во время Некромантских войн, — начал вещать Таннет менторским тоном, — популярностью пользовались так называемые обозные, хм, куртизанки, которые поднимали боевой дух солдат. Так вот эти колдуны, любители поэкспериментировать с мертвечиной, придумали стригой, чтобы наводить беспорядок в наших рядах во время ночных стоянок войсковых подразделений. Представляешь, сражения нет, все спокойно, ты вожделеешь женского внимания, тепла, уединяешься с одной красавицей, а она раз — и намертво впивается тебе в шею здоровенными клыками. А на утро тебя находят товарищи с улыбкой на устах.
— Прекрасная смерть.
— Надеюсь, мы этого не познаем.
— Лучше скажи, как они дожили до наших дней? Почему не истреблены, если Некромантские войны давно закончены, а орден только в Дретвальде дал знать, что каким–то образом возродился? Прошло уже три месяца, вестей, что некромантов видели где–то еще нет ниоткуда. Что же, они сотворили эту стригойю там, и она через столько земель добралась сюда?
— Ну, это уж вряд ли, зачем ей тащится сюда, если мужиков и в Балтроне полно. — Таннет задумался. — Как и все кровососы, стригойи по своей сути — живые трупы, поразительные твари. У них есть особенность — умение впадать в длительную спячку. Возможно, наша клыкастая дама, подремала сотню лет, а затем что–то ее разбудило. Она проголодалась, поэтому чуть ли не каждую ночь устраивает славные пирушки. Хотя…
— Что хотя? — полюбопытствовал Дарлан.
— Есть у меня подозрение, что стригойя в Кордане лютует в компании милых подружек.
— Почему?
— Посчитай трупы. Она давно должна была либо лопнуть от переедания, либо снова залечь на продолжительный отдых, чтобы неспешно это все переварить, — сказал иллюзионист, пряча арбалет под плащ. Это было оружие новейшей конструкции, небольшого размера, легко переносимое и перезаряжаемое, больше похожее на игрушку, чем на то, что легко отнимает жизнь при метком выстреле. Удобное до невозможности. Куан подарил его Таннету на прощание, очень уж пришлись купцу по сердцу представления, которые на привалах устраивал маг с помощью иллюзий.
— Тогда ты был прав.
— В чем конкретно?
— В том, что триста марок — маловато, — улыбнулся Дарлан, отворяя дверь.
Предвечерний Кордан порадовал их чистым воздухом и вполне комфортной прохладой. Солнечному диску удалось–таки прорвать оборону туч, поэтому теперь его лучи приятно гладили кожу. Сегодня охотники решили не делать засад, а лишь пройтись по местам совершенных злодеяний, чтобы самостоятельно опросить людей, которые что–то слышали либо видели в те ночи, когда происходили убийства. Город не блистал какими–то красотами, но хотя бы был чище, чем тот же Арнхольмград, бывший столицей княжества. Домики в Кордане выглядели аккуратными, на центральной площади имелся небольшой, но искусно вырезанный из камня фонтан. Речная пристань могла похвастаться новыми складами, а здешний храм Аэстас хоть и нельзя было назвать величественным, зато таких прекрасных фресок, как украшающих его стены внутри, нигде в ближайших княжествах не найдешь. Да и каких красот ожидать от поселения, которое расположилось почти у края цивилизованного мира? Дальше только Облачные горы. Главное, что здесь вполне тихо и уютно. Ну, было, до всей этой истории с невесть откуда взявшейся стригойей. Или стригойями, если Таннет не ошибся в их количестве.
Опросы прошли бодро. Жители Кордан отвечали охотно, хотя по их глазам было видно, что они мысленно уже хоронили монетчика и иллюзиониста, взявшихся за это, казалось бы, невыполнимое задание. Неудачи наемников словно отняли у них последние капли веры в благополучный исход для города.
— Я‑то поначалу думал, что зверь какой кричит, — рассказал один из стражников, что дежурил во вторую ночь, когда погиб музыкант. — Когда проверил, ничего не нашел. Видать, эта тварь его как раз под мост и потащила.
— Это демон к нам явился, потому что в грехе мы все давно погрязли, — протараторила дородная баба в засаленном переднике. — Я когда его мертвого увидала, так и подумала — наказали этого прелюбодея! Что? Нет, я его рано утром нашла, ночью я спала, как должны делать все праведные люди.
— Видела я это чудовище, — проскрипела старушка, торговавшая пирожками на перекрестке. — Не спалось мне, бродила по улице. Гляжу, валяется кто–то, то ли пьяный, то ли еще что, а над ним оно. На что было похоже? Да на человека, но разве ж человек по стенкам как по земле бегает? Точно говорю, хоть и старая стала, глаза меня не подводят!