История шестая: Забытое пророчество
-
Глава 1
Из всех времен года Дарлан предпочитал раннюю осень. Он не раз задавался вопросом — почему? Но сколько не искал ответа, так его и не находил. Осенний воздух казался ему самым чистым, наполненным светлой тоской по ушедшему лету. Природа увядала, но при этом преображалась так, что глаз не оторвать. Деревья переодевались в багрянец, небеса окрашивались в другой оттенок, приобретая некую прозрачность. Даже частые дожди не портили впечатления, а в серо–черных тучах он находил какую–то особую притягательность. Он был готов весь день просто бродить по окрестностям, рассматривая каждый желтеющий куст, каждое озеро с прохладной водой, каждый обточенный ветрами валун, которые встречались здесь повсюду. У подножия Облачных гор Дарлан отдыхал душой. И этот отдых был ему нужен, как никогда.
Даже когда миновал месяц с того рокового дня в Кордане, Дарлан еще не пришел в равновесие. Он горевал, страдал, корил себя, наивно пытался отыскать спасение в крепкой настойке, которую гнали здешние жители. Гибель Тристин от его рук выбила почву у него из–под ног, а ведь после Фаргенете он поклялся себе, что любые другие испытания вынесет стойко, как полагалось мастеру Монетного двора. Как же он заблуждался, заблуждался, как наивный юнец, коим он не являлся уже много лет.
Самым паршивым было то, что Тристин заставила его. Заставила убить ее, зная, что после этого будет чувствовать Дарлан. Как она могла поступить с ним таким образом? Неужели не догадывалась, что его будет разрывать на части? Почему? Из мести? За то, что он первым перестал писать ей? Глупости, до этого она бы не опустилась, отругал он сам себя. Она действительно не видела иного выхода, чтобы спасти своих учеников от печальной участи. Можно ли обвинять ее после этого? Может, было бы лучше, если бы он дал убить себя? Он бы мог подставиться под ее удар так, как это сделала она. Да только что теперь рассуждать об этом? Ее кровь на его руках. Отныне и навсегда.
Когда затих ветер, Дарлан бросил камень в маленькое озерцо, поверхность которого превратилась в серебряное зеркало. Понаблюдав недолго за разбегающимися кругами, он поднял взгляд в небо, словно там должен был быть какой–то знак, а потом поплелся в деревню. На поясе у него висел меч, принадлежавший Тристин. Он был легче того клинка, который отнял у нее жизнь. Его Дарлан не пожелал забирать и отнес кузнецу на переплавку перед отъездом из Кордана. Навершие его нового меча украшал черный камень, который Дарлан подарил Тристин, когда покидал Монетный двор, а вдоль самого прямого клинка шли узоры в виде марок времен старой империи. Превосходная сталь, отличная балансировка, а самое главное — память о Тристин. Теперь с ним всегда будет то, что принадлежало ей.
Они похоронили Тристин за чертой города, на холме, вершину которого занимали две осины, тянущиеся друг к другу ветвями. Никаких надгробных камней, чтобы не привлекать внимания случайных путников, способных потревожить ее покой. Закрывая глаза, Дарлан до сих пор видел это место так, словно все еще стоял там, ощущая образовавшуюся внутри рану. Куда бы их с Таннетом не забросила судьба, он поклялся перед богами, что когда–нибудь еще вернется под эти осины, и в тишине будет долго сидеть, вспоминая ту, что научила его любить.
После Кордана, Дарлан потерял свой запал охотника на чудовищ. В какой–то момент, он осознал, что единственное, чего он жаждал, так это бросить все и помчаться во весь опор в орден. Чтобы отомстить, чтобы преподать урок. Если бы ему повезло, возможно, он успел бы отправить на суд Хиемса нескольких магистров прежде, чем его бы убили братья. Но Таннет его образумил, напомнив, что Тристин не вернуть, даже если он сровняет весь Монетный двор с землей. Дарлан был благодарен Таннету. Иллюзионист не пытался убеждать его, что пора закончить траур, он спокойно ждал, когда монетчик сам скажет, что готов продолжать. Поэтому они остановились в деревне с очень подходящим названием — Крайняя. Она располагалась среди горных лугов, окаймленных клыками скал, за вершины которых цеплялись облака. Жители деревни благосклонно отнеслись к внезапному приезду бывшего члена знаменитого братства и мага–иллюзиониста. Они существовали здесь уединенно, редко выбираясь в города. Их почти не посещали купцы, музыканты и бродячие труппы артистов, даже сборщики налогов иной год забывали заезжать сюда. Поэтому, когда деревню почтили своим присутствием такие гости, как Таннет и Дарлан, в их честь устроили небольшой праздник.