«ДА».
Люмер часто делал подобные вещи, а потом выкидывал. Ему это казалось забавным.
Мол человек шел-шел, думал о чем-то своем и возможно даже сомневался, а потом нашел монетку и увидел «ДА» или «НЕТ» и понял, как ему поступить. Я подняла монету и развернула другой стороной. Она была в земле, но больше букв не было. Иногда он делал их двухсторонними, чтобы принимать решения. Но не в этот раз. Я погладила шершавые буквы, чувствуя, как кожа перчатки цепляется за металлические заусенцы. Я замахнулась и выкинула монету в поле, получилось неловко. В платье, корсете и при полном параде было не очень удобно двигаться. Монета взлетела в воздух и, пролетев метра три-четыре, упала в кусты, а я, напоследок послав дереву воздушный поцелуй, отправилась домой. Даже если Люмер не со мной физически, он всегда в моем сердце. И даже оттуда он помогает мне принимать решения. Я и сама знаю, что поступила бы так, но с ним я чувствую себя увереннее.
Приглашение на суд я получила позже и в нужное время явилась туда. Итан стал старше и стал хуже выглядеть. До всей этой кутерьмы это был мужчина, как говорится, в самом расцвете сил, один из лучших. Студентки сохли по нему, и парни равнялись, а ещё он был самым ответственным и заботливым капитаном среди всех. На втором месте был Люмер.
Стоило мне зайти в зал и сделать шаг, как снова почувствовала этот тяжелый задумчивый взгляд, заставляющий выпрямить спину и немного втягивать живот. Этот колючий взгляд серых глаз я за столько лет выучила. Он мог часами следить за каждым моим действием. Он бы лучшим капитаном для мужчин, но женщин в отряде не одобрял и всячески избегал. Ловелас не мог найти общий язык с женщинами в бою. Как он упоминал при мне: «Любить женщин могу, но отправлять их на смерть с умным видом глупо». Каким-то чудом до этого ему везло, и все те девушки, кто выходили из факультета, просто не попадали к нему. А тут, - наши взгляды пересекаются, - ему попалась я. Он вел себя, как самый строгий отец, а я как самая упрямая и непослушная дочь. Постоянные пререкания, мои обиды на него и его людей. При нем меня задирать было нельзя, но поскольку я не жаловалась, остальные мужчины в отряде часто это делали за его спиной.
Он сидел на скамье, немного вальяжно развалившись. В некогда угольно-черных волосах проседь, под глазами круги и свежие морщины. Все, что я слышала о нем после инцидента, - он частно преподавал, но что и кому не знаю. У меня было чем заняться последние 50 лун. Ему видимо - тоже.
Я прошла мимо и села на скамью перед ним, делая вид, что его не знаю и не замечаю. Краем глаза я заметила Натэль и самих Ламертов. Они потеряли двоих из троих детей в том побоище, их можно понять, пожилые люди, оставшиеся без детей, но с внуками. Сломленные и потухшие люди, но вот что интересно: стали бы они действительно делать все настолько грамотно? Чета из глубокой деревни, хорошо, если читать умеют. Но они смогли поднять архивы, сделать публичное заявление, попросить в помощь храмовников и народ. Так что их прошение о суде уже не просто акт скорби. Храмовники полностью поддерживают вину Итана и призывают его покарать. Желательно смертью.
Судья смотрит на нас в недоумении. Поднять дело такой давности с новыми материалами, да и еще видеть всех нас, участников того побоища и с глазами полными боли. Зал полупустой, и в нем не так много человек. Но все мы связаны. Кроме того мужчины рядом с Натэль. Правовник на стороне Ламертов. Явно не дешевое удовольствие, откуда бы у них деньги на это? Но если рядом сидит Натэль…
- Итак, Мари и Лайл Ламерт обвиняют Итана Догнера в смерти своих двух сыновей и ещё тринадцати… - Судья чешет подбородок и листает кучу исписанных листов прямо перед собой.
- Четырнадцати, - поправляю я и слышу эхом второй голос. Я оглядываюсь, и мы с Итаном встречаемся глазами. Судья замолкает, видимо проглядывая список пострадавших.
- Четырнадцати людей. Требуемое наказание?
- Смерть, - отзывается правовник с задних рядов, чета Ламбертов кивает, женщина утирает грязным платком глаза. Собственно, как я и говорила.
- Вы обвинитель?
- Да. Мое имя Кир Улит.
- Кто будет защищать вас, Итан?
- Никто. Я сам. – В его голосе звучит вызов, я вздыхаю, поднимаясь:
- Вообще то я. – Я оправила платье и представилась. - Элен Ронтоз, по второму образованию правовник.
Судья кивает головой с обрюзгшим подбородком. Чувствую пристальный взгляд Итана мне в затылок, а ещё как Натэль качает головой, и как темнеют неодобрительно её глаза. Синие, как у Люмера.