Таким образом воины окружили площадку с трех сторон, в центре ее собрались женщины и дети, туда же подтащили повозки с юртами, согнали весь скот. Подросткам раздали стрелы и арканы.
За пределами этой площади Темуджин расположил избранных воинов — тысячу человек, они выстроились по десять человек в глубину строя. Заняв место там, где сильно сужалась долина, они должны были принять на себя первый удар. Конечно, Темуджину было прекрасно известно, во сколько раз армия тайджутов превышала по численности его собственную армию, но расчет был на то, что тайджуты примут на себя удар сильных отрядов Темуджина в «горлышке бутылки», в том месте, где сужалась долина, а здесь важно не количество воинов, а смелость, которой отборным отрядам Темуджина было не занимать.
Все было готово к приему «гостей». Организовать оборону удалось с поразительной скоростью и четкостью. Кругом облаком висела желтая пыль и было тихо. Темуджин видел вокруг темные решительные лица, за живой защитной стеной воинов на площади он мог разглядеть множество черных юрт.
Темуджин, на время оставив свой отряд, направил белого жеребца к площади. Солнце блестело на пиках и копьях, на мечах и саблях, воины не сводили взгляда с Темуджина, держащего изогнутый меч. Молодой повелитель проезжал мимо своих воинов, сверкая зелеными глазами, и все вокруг замечал. Он приблизился к нокуду Субодаю и улыбнулся ему:
— Я надеюсь на твой отряд!
— Батыр, я не обману твоих ожиданий, — Субодай ответил со спокойной улыбкой.
Темуджин на миг заколебался, а затем перегнулся через седло и поцеловал его в щеку. Все кругом затихли, а на глазах Субодая выступили слезы.
Потом Темуджин направил коня на другой конец площади. В пыльном затишье громко зацокали копыта белого жеребца. Шепе Нойон встретил друга улыбкой, у него все улыбалось — глаза и ямочки, и в ответ на лице Темуджина возникла почти веселая улыбка:
— Давай, Шепе, действуй без своих штучек! — сказал он.
Шепе Нойон в ответ захихикал.
— Но мне нравится шутить с тайджутами, батыр, — ответил он нарочито высоким женским голосом и тоном, каким говорят капризные красавицы.
На темных лицах воинов появились улыбки.
Темуджин захохотал и поспешил к другому отряду, которым командовал его простой и смелый братец, Касар, славившийся меткой стрельбой из лука. Они ничего не говорили друг другу. Темуджин ласково взглянул в глаза брата, коснулся рукой руки Касара и посмотрел на воинов. Касар не сводил с лица Темуджина взгляда, напоминавшего обожающие взгляды, какими осмеливаются глядеть на бога.
Темуджин поехал прочь, приблизился к шаману, резко кивнув ему, приказал:
— Поговори с моими воинами.
Кокчу торжественно поднял руку. Он выглядел прекрасно — высокий и импозантный в сине-белых одеждах. Глаза шамана сверкали, а красивое лицо оставалось суровым.
— Воины батыра Темуджина! — начал он, и его голос отдавался эхом в полной тишине. — Сегодня нам предстоит страшная битва не на жизнь, а на смерть, испытание огнем и мечом! Мы должны будем выстоять! Вы не должны дрогнуть, ни в чем не сомневайтесь и не чувствуйте страха! Вы обязаны выстоять! Духи Вечного Синего Неба сделали так, что ни один человек не сможет победить Темуджина, их слугу и солдата! Тот, кто дрогнет и побежит, того поразит молния. Я вам повторяю, войско Темуджина — непобедимое войско, даже если бы тайджутов было не тридцать тысяч, а все сто!
Он высоко вскинул руки и благословил торжественно воинов. Воины на несколько мгновений склонили головы, а когда подняли, — преданно взглянули в сияющее синее стекло небес.
Темуджин про себя ухмыльнулся, а потом поскакал к своему отряду. Его встречали нокуды Бельгютея и Джамухи, находившиеся под его личной командой.
— Мы готовы, батыр, — сказал Бельгютей и улыбнулся.
— Вижу, — кивнул Темуджин, — Бельгютей, ты всех хорошо подготовил.
Положив руку сводному брату на плечо, он потряс его, а потом повернулся к Джамухе. Они молча посмотрели друг на друга.
У Джамухи оставалось спокойным усталое лицо и бледно-голубые глаза не сверкали. Но в них можно было различить смелость и решительность. Он прямо сидел на коне, держал в руке обнаженный меч.
Темуджин подумал: «Этот мирный человек готов сражаться и умереть ради меня. Он, конечно, предан мне и смел, но сердце его не лежит к сражению».
Он одновременно ощущал раздражение и был тронут, понимая, что Джамуха не станет себя щадить, как бы ему ни было неприятно принимать участие в битве.