Они часто беседовали, порой расходились во мнениях по тем или иным вопросам, но они понимали и доверяли друг другу. Случалось, эти двое надолго уезжали верхом и вели долгие разговоры в степи, а сородичи обижались на них.
Темуджин испытывал потребность побыть наедине с Джамухой; в его присутствии ему не было необходимости притворяться. Ему часто приходилось лгать, и ложь не нравилась, она была пустой тратой времени. С Джамухой он никогда не прибегал к лжи, радовался тому, что был сам собой, будто сбрасывал тесную пропотевшую одежду и голым кидался в холодную воду.
Из-за Таргютая, после смерти Есугея провозгласившего себя правителем северного Гоби, народу Темуджина пришлось изменить кочевье от зимних к летним пастбищам. Сначала Темуджин кипел от гнева, но не в его натуре было долго гневаться на неизбежные события. Только глупцы тратили силы души на то, чего они сами не могли изменить. Конечно, молодому хану было противно вести свои стада к плохим пастбищам, чтобы не разозлить Таргютая. Но требовалось время, чтобы убедить Таргютая в том, что Темуджин не является его врагом, а лучшим оружием в борьбе против Таргютая Темуджин считал само презрение Таргютая к себе. Пусть он думает: «Молодой хан — лишь мелкая желтая собака. Он не стоит моей вражды, и я не буду на него охотиться».
Темуджин был уверен, что с годами станет гораздо сильнее. Тем временем он послал к Таргютаю нескольких людей своего племени, чтобы те убедили противника в том, что они предали интересы Темуджина. Перейдя к Таргютаю, они заученно твердили:
— Темуджин понял, что не может возглавлять свой народ, и он желает принять клятву верности тебе. Но он горд и поэтому сейчас желает набраться силы, чтобы с достоинством тебе сказать: «Я способен быть одним из твоих данников, нойон».
Через некоторое время Темуджину сообщили, что, услышав эти речи, Таргютай презрительно засмеялся и промолвил:
— У сына Есугея, оказывается, больше здравого смысла, чем я думал. Пусть он докажет, чего он стоит, и, вероятно, позже я позволю ему поклясться мне в верности.
Темуджин побелел от ярости, а потом мрачно улыбнулся. Несмотря на взрывной характер, он обладал поразительным терпением кочевника, правда, отличался тем, что никогда не смирился с поражением, считая, что судьбу можно и должно изменить.
Однако шло время, его народ жил все беднее, пастбища с трудом могли прокормить скот, и люди начали роптать, говоря, что Темуджин так и останется жалким правителем еще более жалкой орды. Он слушал эти слова, и его побелевшие губы крепко сжимались. Он ничего не говорил, а только глядел на людей, и те холодели от ужаса.
Однажды вечером он отправился покататься с Джамухой, чтобы скинуть постоянное напряжение и злость и спокойно все обдумать.
Из-за страха перед другими правителями людям приходилось обходить стороной хорошие пастбища, и во время путешествия они вплотную подходили к подножьям великих гор, где почти не было травы, окрестности были неровные и усеяны камнями. Тут можно было хорошо поохотиться на антилопу, лисиц и медведей, но травы для корма скота, к сожалению, было мало.
Воздух был свежим и прохладным, его пропитывали хвойные запахи, к которым чуть-чуть примешивались запахи, идущие от покрытых мхом камней. Темуджин ехал впереди. Его подгоняли горькие мысли. Его молодой белый жеребец легко перепрыгнул через каменную россыпь, а потом застыл подобно статуе, и его длинный хвост и гриву едва шевелил ветерок. На фоне бледного неба и синих гор лошадь и всадник застыли, их силуэты казались особенно четкими в вечернем полумраке. Темный четкий профиль Темуджина излучал грусть, и слабые тени на его лице были словно отсветом далеких снегов. Солнце, далекое и холодное, сверкало на уздечке, рукоятях кинжала и меча. Глаза молодого хана вобрали в себя синеву неба и сверкали, как твердые полированные синие камни. Плечи у Темуджина были широкими и прямыми, а спина была крепкой спиной воина. Ничем не покрытые рыжие волосы поблескивали так, будто в них вплетены золотые нити. Суровый, мрачный и дикий, с бронзовой кожей, покрытой ранними морщинками, он был частью окружающего ландшафта, в котором соединялись синие и белые краски, обозначавшие нескончаемую линию неба и гор.
О чем думал Темуджин? Джамуха часто спрашивал себя, грустно глядя на молчавшего друга. Ему припомнился юный Темуджин, неспокойный, подвижный и любящий посмеяться. Неужели юность окончательно минула, а на смену ей пришло нечто не очень приятное и пугающее?
Джамуха вдруг почувствовал опасность, пришпорил свою темную лошадку и встал рядом с Темуджином. Они стояли рядом долгое время и ни о чем не говорили. Темуджин внимательно смотрел на далекие горы и долины, пронизанные нитками рек. Вокруг властвовала тишина.
— Мы должны добыть себе пастбища, — сказал Темуджин после долгого молчания. — Много пастбищ… Или мы погибнем. Мой народ меня боится, но еще больше он боится смерти. И в конце концов этот страх победит. Мне необходимо победить Таргютая в открытой схватке, а затем стать повелителем Северного Гоби!
— Почему бы не присоединиться к нему? — удивился Джамуха.
Темуджин помолчал, а потом тихо сказал:
— Нет, я должен его победить, но с помощью Тогрула. Мне надо сделать так, чтобы Тогрул отнесся ко мне как к достойному союзнику. Я кое-что надумал. Мне придется отвезти ему плащ из черных соболей и убедить, что мне стоит помогать.
— Как ты это сделаешь?
Темуджин улыбнулся и легонько хлестнул плеткой белого жеребца. Тот вскинул голову, и его снежно-белая грива начала колыхаться, как чудесное легкое кружево.
— Послушай, Джамуха. Кто мы такие и кем был мой отец? Мы были бедняками-грабителями. Охотники за хорошими пастбищами. Подобные тысячам таких же людей, борющихся за выживание в степи. Мы постоянно затевали кровавые схватки, но почти ничего в результате этих сражений не приобретали. Грабители, охотники, хвастуны, воины, рабы бедности и трудностей, постоянно боящиеся того, что наш род может окончательно исчезнуть с лица земли. А что, если этих людей объединить, взять с них клятву верности и повиновения? Они ведь смогут стать сильной угрозой для городов, способных платить им дань.
Джамуха нахмурился и поджал губы.
— Дань, — прошептал он. — Но нам нужны только пастбища… спокойствие и мир.
Темуджин снова улыбнулся, на этот раз это была презрительная усмешка. Он пристально взглянул на Джамуху и продолжил рассуждения, будто не слышал его слов.
— Человек, ищущий мира и покоя, напоминает мелкого зверька, находящегося среди лисиц. Только тот, кто храбро сражается и добивается победы, заслуживает мира, и он его получит. Послушай меня внимательнее! Тебе известно, что каждый из слабых правителей пытается привлечь на свою сторону как можно больше людей, чтобы стать сильным, покорять и грабить слабые племена. Каждый маленький нойон должен делать именно так или он погибнет. Постоянная борьба, победы и поражения уничтожают слабых правителей, мелких ханов. Человек должен доказать свою силу с помощью оружия, а не только подарками, как это делают горожане. Если слабый человек делает подарки, то его все презирают. Только сильные люди могут предлагать подарки. Люди последуют за сильным вождем и будут рады, если он к тому же окажется щедр. Нужно, чтобы набеги продолжались, и война между нами не прекращалась. К сильному человеку всегда примыкает множество народа. Значит, нужен такой человек — сильный, хан ханов, такой, чтобы смог добиться повиновения и верности от всех степняков, такой, что уберет правителей вроде Тогрул-хана и Таргютая, которые ненавидят друг друга и от постоянной вражды которых возникает беспорядок. Значит, их следует смести.
Джамуха внимательно глядел на своего друга.
— Ты считаешь, если объединить всех мелких ханов под началом одного сильного человека, тогда наступит мир, и все народы станут спокойно жить рядом друг с другом и ничего не бояться?