Стальное Тело, не знавший до сих пор врага, который мог бы ему противостоять, и убежденный в справедливости защищаемого им дела, пришел в страшный гнев.
— Гром и молния! — заворчал он. — Будь вместо нее мужчина, я бы живо спровадил его… на тот свет!
Между тем лошадь амазонки, замечательно выдрессированная, подбежала к своей госпоже, выделывая грациозные курбеты.
Стальное Тело чувствовал, что из-за этой женщины ускользнет и надежда на спасение.
Он сильно хлопнул в ладоши перед мордой лошади, и она, испугавшись, отпрянула назад.
В этот момент он сжал в кулаке правую руку молодой женщины, просунул эту руку под мышку и сказал ей очень вежливым, хотя и несколько насмешливым тоном:
— Сударыня, вы у меня в плену.
Однако она, будучи истинной американкой, привычной к спорту, обладала такой силой, которой мог бы позавидовать любой мужчина.
Придя в себя от неожиданности, она энергично дернула плечом, но тщетно: рука ее была как в железных тисках.
Ее всадники с яростным криком подскочили к борющимся.
— Сударыня, — обратился к ней ковбой, — прикажите своим людям удалиться отсюда на расстояние выстрела из карабина, в противном случае…
— В противном случае? — спросила она с иронией.
— В противном случае я вас убью.
В ответ на его слова она громко расхохоталась и тем же ироническим тоном сказала:
— Нет, вы не убьете меня. Вы не посмеете… Кроме того, это было бы слишком подло.
— Вас целая сотня, а нас всего двадцать пять человек… Вы нападаете на нас без всякого повода… Вот это, действительно, подлость…
— Берегитесь!
— Вы подвергаете опасности нашу жизнь, а между нами есть две молодые девушки — такие же женщины, как и вы… Кроме того, мы защищаемся…
— О, я отомщу… я отомщу вам за это оскорбление…
— Прикажите вашим прохвостам удалиться!..
— Не хочу.
— В таком случае я отдам вас Черному Орлу.
— Неужели!
— Да! Я скажу ему: вождь, вот женщина, которая хотела погубить твою дочь и ее подругу — француженку.
— Ну, и что ж?
— Увидите, разделяет ли краснокожий предрассудки людей белой расы. Увидите, помешает ли ему ваш магнетический взор укротительницы зверей привязать вас к столбу пыток и проделать над вами страшную операцию скальпировальным ножом.
ГЛАВА XIII
о время этого быстрого отрывочного разговора Стальное Тело успел дотащить молодую женщину до входа в таверну.
Она не сдавалась и продолжала энергично упираться.
Угрозы Стального Тела не производили на нее никакого впечатления.
— Вот как! — смеялась она. — Так, значит, обычай скальпировать еще не вышел из моды?
— Нисколько, не угодно ли взглянуть…
И он указал ей пальцем на лежавшего у стойки в кровавой луже несчастного Джошуа.
Она бесстрастно взглянула на эту ужасную картину и сказала резким голосом:
— Ваш друг, вождь команчей, нарядил этого джентльмена в красный колпак?.. Поздравляю!
— Да, Черный Орел — тонкий художник, добросовестный и искусный.
Видя, что у нее нет сил высвободиться из железных тисков Стального Тела, она обернулась к своим всадникам, стоявшим поодаль в нерешительности, и крикнула:
— Никого не щадить! Мужчин всех расстрелять! Француженку взять живьем…
— Еще один шаг, — загремел Стальное Тело, — и, клянусь вам, эта женщина будет мертва!
Угроза ковбоя подействовала.
Человек с раздробленной рукой, не слезавший, несмотря на свою рану, с коня, имел, очевидно, серьезные побуждения дорожить жизнью прекрасной незнакомки.
Он отдал приказание — всадники тотчас удалились на почтительное расстояние, зная по опыту, что Стальное Тело не замедлит выполнить угрозу, так напугавшую их предводителя.
Не обладай Стальное Тело такой сверхъестественной силой, ему не удалось бы преодолеть сопротивление своей оригинальной пленницы, не прибегая к каким-нибудь не совсем корректным приемам.
Это была удивительно элегантная борьба, если судить по внешнему виду соперников.
Друзья Стального Тела не подозревали, что, сохраняя внешнее спокойствие и учтиво улыбаясь, он тратил при каждом шаге силу, которую можно было бы сравнить только с силой, затрачиваемой ломовой лошадью, и что каждое движение этой прелестной молодой женщины способно было сбить с ног любого обычного мужчину…
С ее губ ни на минуту не сходила какая-то странная улыбка, придававшая ей еще больше загадочности и прелести.