— Чужаки осмелели, — добавил другой, — все это заметили. Дикие орки собираются в ещё большие группы и пытаются устраивать на нас засады. Некоторые даже устанавливают примитивные ловушки.
— Да, как яма с кольями, которую нашло отделение Харрана, — кивнул Бэлох. Таррин слышал и о других примерах.
В это время Юстер вышел из командного центра. Под снятым шлемом сержанта обнаружилось чеканное, лишенное шрамов лицо, застывшее в задумчивости.
— Знаете, что я больше всего ненавижу в этих ксеносах? — проворчал Набори. — У них не взять ни одного достойного трофея. Похоже, нашими единственными сувенирами с Армагеддона окажутся каменные топоры да пригоршня бус из крысиных черепов.
Незадолго до рассвета Таррина пробудил от полусна звук, которого он не слышал уже несколько недель.
Жужжание двигателей летательных аппаратов над головой. Мгновенно очнувшись, Реликтор вскочил на ноги и поднял взгляд в небо, успев заметить чёрно-серый фюзеляж замыкающего «Грозового когтя» из пронесшегося высоко над лагерем звена. Судя по инверсионным следам, штурмовики направлялись на юго-юго-восток, в тот сектор джунглей, который два дня назад зачищал отряд Таррина.
Он сомневался в успехе пилотов — никогда прежде им не удавалось разглядеть что-то важное через полог джунглей. Тем не менее, само появление «Грозовых когтей» указывало на какое-то шевеление в верхах ордена.
Скорее всего, капитан Мэгар вызвал штурмовики с небесной крепости ордена, расположенной на границе системы.
Отделение Юстера собралось в полном составе, готовое вновь отправиться в джунгли. Перед уходом на миссию воины — вместе с остальной ротой, всеми присутствующими в лагере Реликторами, — по приказу капитана построились для инструктажа. Обычно Мэгар просто напоминал боевым братьям об их задании, после чего капелланы одаряли собравшихся благословениями, но этим утром командир долго рассуждал о падении улья Ахерон.
Признав, что Империум понес ужасную потерю, капитан пустился в проповедь о том, что из поражения можно извлечь важные уроки — прежде всего, о необходимости никогда не терять бдительность.
— Нужно все время оставаться настороже, выискивая признаки предательства, — объявил Мэгар. — Да, даже среди близких нам людей и особенно среди них. Помните, «спрашивать — значит сомневаться, а сомнение — погибель веры».
Гибель Ахерона также напомнила о важности миссии, выполняемой Реликторами, утверждал капитан. Никто не знал, сколько диких чужаков скрывалось в экваториальных джунглях — зеленокожая зараза в предыдущие полвека распространялась все дальше, несмотря на все усилия армагеддонских охотников на орков сдержать её. Этих ксеносов тоже можно было считать, в некотором роде, «внутренним врагом».
По слухам, несколько племен уже вышли из джунглей, присоединившись к армиям Газкулла. Приветливо приняв новичков, военачальник снабдил их всем необходимым. В общем, пока дикие орки плодились в зарослях, захватчики всегда могли рассчитывать на подкрепления.
Таррин не удержался от косого взгляда на Бэлоха — ему хотелось узнать, как тот отреагирует на услышанное. Старший Реликтор раздраженно сжимал челюсти, на его квадратном лице застыло привычное холодное выражение. Если Бэлох и испытывал какие-то сомнения относительно проповеди капитана Мэгара, то благоразумно держал их при себе.
Сбоку за инструктажем наблюдал инквизитор Хальстрон. Нечто новенькое.
На губах слуги Императора застыла легкая улыбка, не отражавшаяся во взгляде.
Не догадываясь о причинах присутствия Хальстрона в лагере, Таррин вспомнил, как инквизитор впервые появился на борту небесной крепости, почти сразу после того, как она вырвалась из варпа в системе Армагеддона. Магистр ордена Бардан явно ждал гостя и посчитал своим долгом лично встретить его.
С тех пор Таррин почти не встречал инквизитора — говорили, что он присоединился к Первой роте, спустившись вслед за Реликторами в джунгли на поверхности планеты, хоть и в транспортном корабле, а не десантной капсуле. Молодой космодесантник втайне радовался этому. Как-никак, даже самый безвинный обитатель Империума вряд ли может чувствовать себя совершенно спокойно под испытующим взглядом охотника на ведьм.
Месяц назад Хальстрон без предупреждения появился в лагере Четвертой. Таррин лично не наблюдал за его прибытием, но вскоре услышал об этом.
В отличие от инквизиторов, прежде виденных Реликтором, Хальстрон не обладал свитой, достойной отдельного упоминания. На Армагеддон он прибыл с единственным компаньоном, худощавым мужчиной лет тридцати, не старше, с бледной кожей и пронзительными голубыми глазами под неровной соломенной чёлкой.
Никто не знал, как его зовут. Никто не слышал, чтобы инквизитор обращался к компаньону по имени, а сам бледнокожий только перешептывался с господином и не разговаривал ни с кем другим. Вообще он редко выходил из транспортника Хальстрома и никогда — без своего повелителя.
Одевался спутник инквизитора в тяжелые, просторные одеяния тёмного цвета, скрывавшие тело от шеи до пят, и на его бледном лице никогда не отражались эмоции — по крайней мере, такие, которые мог бы распознать Таррин.
Что-то такое было в этом человеке — в самой его сути, — от чего молодому космодесантнику делалось не по себе. Таррин знал, что и другие боевые братья чувствуют это, но не могут объяснить причин.
Тем временем капитан Мэгар объявил об изменениях в приказах Реликторов.
Запланированную схему зачисток на ближайшие десять суток пересмотрели. Вместо того, чтобы отправиться на север, боевому отделению Юстера и всем остальным отрядам, уходившим в джунгли, предстояло вновь выступить на юго-запад.
— Наверняка из-за того безумного гвардейца и его слов, — предположил Набори, пока они ждали сержанта.
— Заметили, что инквизитор Хальстрон смотрел на нас во время инструктажа? — спросил Бэлох. — Даже привел своего питомца понаблюдать за нами.
— Если в джунглях действует культ Хаоса, — заключил Таррин, — разумеется, им займется Инквизиция.
Возможно, это даже объясняет, что здесь с самого начала делали Реликторы.
«Помните, спрашивать — значит сомневаться», повторил он про себя.
Интересно, почему хмурился Юстер? Повернувшись к сержанту, Таррин внезапно столкнулся с худощавым человеком в длинном одеянии, которого вначале принял за серва ордена. Уже открыв рот, чтобы дать нагоняй слуге, космодесантник тут же осекся.
Перед ним стоял помощник инквизитора — его «питомец», как выразился Бэлох, — и, подняв подбородок, смотрел прямо в глаза нависшему над ним Таррину. Реликтор вновь ощутил то самое смутное беспокойство, даже сильнее, чем обычно, заворочавшееся внизу живота.
Бледное лицо компаньона, как всегда, ничего не выражало. Проницательные глаза смотрели так, словно ни одно зрелище в мире не могло заинтересовать их хозяина, и все же… Нечто таилось в них? Мелькнул ли предательский отблеск в глубине этих светло-голубых шариков?
— Ко мне! — рявкнул инквизитор Хальстрон, и бледнокожий тип, поклонившись, последовал за своим господином, который нетерпеливо увел его прочь, даже не посмотрев на космодесантников.
Подойдя к Мэгару, странная пара минутой позже отправилась в джунгли вместе с капитаном и командным отделением Четвертой. Впервые за всё время инквизитор присоединялся к поисковому отряду, — и впервые, насколько было известно Таррину, покинул безопасный периметр базового лагеря, что вызвало понятный интерес окружающих.
Реликторы вокруг него начали обмениваться идеями, но молодой космодесантник не присоединился к разговору. Не обращая внимания на голоса боевых братьев, он думал о загадочном помощнике Хальстрона.