Выбрать главу

Ив Энслер

Монологи вагины

Eve Ensler

The Vagina Monologues: 20th Anniversary Edition Introduction

Copyright © 1998. 2008. 2018 by Eve Ensler

Foreword copyright © 2018 by Jacqueline Woodson

Afterword and «Say It, Stage It: V-Day at Twenty» © 2018 by V-Day

© Малышева А., перевод на русский язык, 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

* * *

Посвящается всем женщинам, которые страдают, — чтобы напомнить им, как они важны.

Предисловие

Так была нужна эта книга — когда-то.

Так нужна эта книга — сейчас.

Существует один торжественный гимн, начинающийся такими словами: «Есть бальзам в Галааде, что исцелит саднящие раны. Есть бальзам в Галааде, что излечит душу, раздираемую чувством греховности».

У многих из нас — тех, чье взросление пришлось на пятидесятые, шестидесятые, семидесятые и восьмидесятые, — таких бальзамов не было. Нам пришлось прокладывать себе путь по дороге жизни, борясь со стыдом от того, что рождены с вагиной, грудью и округлыми бедрами. Мы и сами не осознавали степени того стыда и не помним, когда впервые познали его и с чего он начался. В конце концов, разве движение феминисток не изменило жизнь женщин всего мира? Разве оно не помогло нам заявить о правах на свое тело, свою жизнь и независимость?

Возможно. И все же…

Когда я впервые прочла «Монологи вагины», мне было чуть за тридцать. Я была молодой матерью с крошечной дочерью на руках. Эта книга, тогда еще только написанная, задолго до постановки на сцене, заставила меня плакать и смеяться, а иногда даже танцевать от счастья. Но в этот раз я испытала нечто новое — задумалась о собственном прошлом и о будущем своей дочери. Читая эти монологи, я вдруг поняла, чего всем нам так не хватало в жизни: диалога и признания; умения принять без стеснения и робости сам факт наличия у нас вагины, месячных, груди, ягодиц и бедер. Тогда я уже знала, что этот диалог и признание станут частью жизни моей дочери, а также жизней многих молодых людей, в воспитание которых я постараюсь внести посильную лепту.

Есть бальзам в Галааде, что исцелит саднящие раны.

Когда у меня начались первые месячные, я всеми силами желала, чтобы они прекратились. И мое желание сбылось: они не беспокоили меня еще целый год. В детстве я воспринимала их исключительно как «проклятие» — и в самом деле чувствовала себя проклятой от необходимости терпеть кровотечение, перемены, происходившие в организме и мало-помалу становящиеся все заметнее окружающим. Уже в следующем поколении, когда месячные начались у моей дочери, она воскликнула: «Зови тетушек! Это надо отметить!»

Да здравствует диалог и признание!

Жаклин Вудсон

Вступление к юбилейному 20-му изданию

Когда я впервые выступала с «Монологами вагины» на сцене, то была уверена: живой мне оттуда не уйти — меня застрелят. Сейчас в это трудно поверить, но тогда, 20 лет назад, никто не употреблял слово «вагина». Ни в школах, ни по телевизору, ни даже в кабинете гинеколога. Мамы, купая своих дочерей, называли ее «штучка» или «это место». Поэтому, стоя на сцене крошечного театра в центре Манхэттена и читая написанные мной же монологи о вагинах — результат бесед с двумя сотнями женщин, — я чувствовала, что прорываюсь сквозь незримую стену, пытаясь пробить брешь в укоренившемся табу.

Но выстрел так и не раздался. Напротив, после каждого выступления выстраивались длиннющие очереди женщин, желавших со мной поговорить. Вначале я думала, что они станут рассказывать мне о желании и сексуальном удовлетворении, ведь именно этой теме была посвящена бо́льшая часть моего выступления. Но оказалось, что истории касались того, как их изнасиловали или избили, как на них нападали или приставали. К моему глубокому потрясению, сквозь брешь, пробитую в этом табу, наружу вырвался бурный поток воспоминаний, гнева и боли.

А потом случилось то, к чему я совершенно не была готова. Женщины по всему миру подхватили эстафету, желая заявить окружающему их обществу о своем теле и своей судьбе.

Воспоминание первое. Оклахома, самое сердце республиканской колыбели. Небольшой склад. Второй вечер. О новом спектакле все говорят, в зале слишком много зрителей и не хватает мест, поэтому многие пришли со своими стульями. Сцена, на которой я стою, освещается самой обычной лампой накаливания. В середине выступления в толпе начинаются волнения: какая-то женщина упала в обморок. Я прерываюсь. Публика суетится вокруг женщины — кто-то обмахивает ее, кто-то принес стакан воды. Она садится в кресло и, преисполненная внезапной смелости, под впечатлением от спектакля громко заявляет: «Меня изнасиловал отчим». При этих словах она начинает рыдать, и другие зрители обнимают ее. Затем, по ее просьбе, я возобновляю выступление.