- Поэтому, я очень вас прошу, господин чародей... Найдите того, кто это делает. Найдите и уничтожьте. Плевать кто это - разбойники, мономан или приверженец Тьмы! Не ради меня, Ордена, или щедрой платы. Ради этого мальчика, у которого отняли всё, не дав взамен ничего.
Стариковские глаза сверкали сонмом холодных молний. Пускай Содалу и нелегко было выдержать этот взгляд, но он справился. И тихо спросил:
- Прошу прощения, барон, но Орден не занимается ловлей мономанов, какими бы страшными не являлись их злодеяния. В письме было указанно, что вы подозреваете вмешательство Тёмных Сил. Тому есть какие-либо доказательства?
- Есть, - с холодной усмешкой ответил Дован вар Дан. - И не одно. Вам следует поговорить с моим придворным Мастером наук. Он всё вам расскажет... и покажет.
***
К Мастеру наук, Содала, вела симпатичная служаночка, лет двадцати. Рыженькая, с аккуратным, вздёрнутым носиком, милыми конопушками на овальном личике и большими, зелёными глазами. Девушка была изуродована - левую часть лица, от виска, до подбородка, занимал старый, волнообразный шрам от сильного ожога. Она пыталась скрыть уродство за прекрасными, рыжими волосами, зачёсанными так, чтобы шрама не было видно, но он все равно виднелся, о чем служанка явно переживала. Вот только Содала, отчего-то, это совершенно не заботило. Девушка была прекрасна всем... даже шрамом. Особенно шрамом. Содал, украдкой поглядывая на неё, подумал о бездомном котёнке, либо щенке. Таких всегда особенно жалко и именно к таким проникаешься искренним чувством, сразу же, как только увидишь. А отметины прошлого, то, что называют уродством, становятся отличительными знаками, как родинки.
Содалу было приятно смотреть на неё. На душе становилось теплее. В Ордене его воспринимали по-другому, да он и сам был почти другим. За плотно приросшей к истинному лику, ставшей почти родной, маской весёлого и отзывчивого человека, который кажется не подозревает в каком мире он живет, а если и подозревает, то относится ко всему спокойно и буднично, скрывалась холодная, можно даже сказать, мрачная личность. Которая уж точно знала, сколько в этом мире дерьма. Видела и смерть, и боль, и ужасные грани той натуры, что обитает глубоко внутри каждого из нас. Натуры хищной и озлобленной, готовой рвать и кромсать на части, лакать кровь и хрустеть костями на зубах. Тёмной стороны человечества, с которой оно борется испокон веков, но иногда, все же проигрывает, отчего и происходит в мире всё то, что порой происходит, хотя, казалось бы, не должно происходить никогда: воровство, грабежи, насилие, убийства и войны. Но Содал все равно верил в людей. Верил, что однажды светлая сторона одержит верх над тёмной, победит её до конца и выжмет её из себя, словно слезу из глаза. И не будет в мире больше слёз горя. Останутся лишь слёзы счастья.
Сейчас, не смотря на угрюмость общественного настроя и давление непростой ситуации, не смотря на мрачность самой провинции и сложность предстоящего дела, Содалу было легко. Наконец-то не надо было изображать из себя того, кого он привык изображать в Ордене, но кем по факту, никогда не являлся. И эта девушка... она нравилась Содалу. Нравилась с первого взгляда. И он очень хотел нравиться ней, хотя, как человек рациональный, отдавал себе отчет в том, что всё это глупо - как может по-настоящему нравиться тот, кого ты совершенно не знаешь? Чародей смеялся над собой, но при этом понимал, что хочет узнать девушку больше и ближе. Когда они дошли до покоев Мастера, Содал поймал себя на мысли, что всю дорогу, он пытался поймать её взгляд. И то, как она старалась скрыть своё уродство, только распаляло в нём странное, совсем не рациональное чувство теплоты и нежности.
- Как тебя зовут? - спросил чародей, прежде чем она постучалась.
- Налли, господин, - едва слышно ответила служанка, опустив глаза.
- Налли... Красивое имя. А я - Содал.
- Я рада быть знакомой с вами, господин чародей.
- Зови меня по имени, пожалуйста, - ответил он с улыбкой. - И я не господин, а самый обычный и ничем не примечательный маг.
Его голос, сквозивший теми чувствами, которые Содал переживал в душе, заставил девушку поднять глаза. И ответить ему робкой, но такой искренней улыбкой.
- Ты очень красивая, Налли.
Она тут же залилась краской, опустила взгляд и дёрнула головой, пытаясь закрыть лицо чёлкой.
«Кретин! - отругал себя Содал. - Безмозглый идиот, индюк, осёл тупомордый! Думать надо, что говоришь...»
- Нет, ты правда очень красивая. Я не шучу. Посмотри на меня.
Вновь этот взгляд зелёных и глубоких, как дно морское, глаз.
- Запомни, Налли. Внешняя красота, ничего не значит, ибо она недолговечна, как цветок розы: ею любуются в моменты цветения, но как только лепестки сохнут, от цветка избавляются. Однако, внутренняя красота, сродни хорошей книге - не важно, насколько она стара, потрёпана и высушена. Если ты любишь содержимое, а не обложку, то ты никогда не променяешь её на новую. Понимаешь?
Налли стрельнула одним глазком из-под чёлки и едва заметно кивнула. Содал постарался улыбнуться как можно мягче. В неожиданном порыве, он поднял руку и прикоснувшись к волосам, отвёл чёлку. Чтобы максимально мягко рассмотреть жуткий шрам. На этот раз служанка не опустила глаз, а наоборот взглянула с вызовом, мол, смотри, мне не жалко.
- В тебе сочетаются обе красоты, Налли. Внешняя и внутренняя. Даже не смотря на эту метку застарелой боли.
- Откуда вы знаете?
- Знаю, что?
- Что во мне есть внутренняя красота. Вы ведь меня... не читали. Только обложку рассмотрели.
Содал улыбнулся еще теплее. Она была неглупа. И нравилась ему всё больше.
- Не знаю... но чувствую.
Из-за двери послышались шаркающие шаги и громкое бормотание. Она резко распахнулась.
- Кого еще черти принесли с утра пораньше?
Содал обернулся. На пороге стоял высокий, упитанный мужчина, лет пятидесяти на вид. Длинная борода, мрачный взгляд, кустистые брови и абсолютно лысая макушка, обрамлённая ореолом спутанных, тёмно-рыжих волос. Красноватая кожа и мясистый нос говорили о пристрастии к выпивке. Чародей представился. Мастер наук тихо хмыкнул.
- Добро пожаловать в Дартон, господин Содал, - не очень приветливо ответил он и перевёл взгляд на девушку. - Меня зовут Мезин, я здешний муж учёный. А это моя племянница Налли, хотя, думаю, она уже залебезила о себе. Верно, девка? Ну, чего стоишь, вылупилась, как свинья на жёлудь? Привела гостя и теперь трёшься под дверью, сиськи мнёшь, надеешься охомутать уважаемого чаровника? Дура! Он и без этой отметины на роже, прекрасно видит, что ты из себя представляешь! Так что не надейся, губу не раскатывай. Давай, быстро дуй на кухню и принеси нам кувшин вина. И пожевать чего-нибудь захвати.
- Хорошо, дядя.
- Шустрее, бесово отродье! - крикнул ей вдогонку Мезин и повернулся к магу. - Проходите же, уважаемый господин, не собирайте грязь с порога.
Кипящий от негодования Содал, внешне оставаясь холодным и спокойным, шагнул во владения Мастера наук. Об этом человеке он уже составил мнение, но вышибить ему зубы Содалу мешали три вещи - воспитание, осложнение отношений с бароном, и родство Мезина с Налли.
- Вы, как понимаю, по делу о мономане?
- Правильно понимаете.
- Пойдёмте в кабинет. Расскажу, что знаю.
Они оказались в просторном помещении со спёртым, наполненным запахами лекарств, трав и мускуса, воздухом - комнате с множеством полок, заставленных книгами; столов, заваленных инструментами и колбами; холстов, изображающих строение человеческого скелета, мышц, внутренних органов; помещении, которое с первого взгляда давало знать, что оно принадлежит человеку, глубоко и страстно изучающему всевозможные науки. Также здесь сильно пахло винным духом и, словно в подтверждение, на полу валялось несколько пустых кувшинов.