Тот же самый вопрос — «сумеют или нет успехи высшей науки воскресить назад сопревших людей?»407 — мучает и рабочих в «Котловане». Прошло восемь лет после разгрома Чевенгура, но призрак коммунизма все так же маячит на горизонте — и пролетарии отвечают на свой (в сущности религиозный) вопрос все так же уверенно: «Марксизм все сумеет. Отчего ж тогда Ленин в Москве целым лежит? Он науку ждет — воскреснуть хочет»408.
Землекопы, конечно, университетов не кончали. Но ведь кто-то же принял это странное решение — бальзамировать Ленина409. Может быть, этот стратег хотел создать достойную (то есть рациональную) замену святым мощам христианства. Но получилась мумия, да еще и ждущая, как мы помним, воскрешения. А мумия напрямую (через голову Христа) отсылает нас к мистериям Осириса.
Старение мира
Вернемся вновь к классическому описанию золотого века: «В те дни люди не знали смерти, они понимали язык животных и жили с ними в мире; не трудились, находили обильную пищу в пределах досягаемости». Практически все его части (кроме отношений с животными) мы уже рассмотрели. Животные же в новом мире должны «очеловечиться», приобрести явные антропоморфные черты («и птицы могут заговорить, как отживевшие дети»410).
Они думают: когда же это кончится, когда же вы оставите нас! Животные думают: когда же люди оставят их одних для своей судьбы!411
Скот мы тоже скоро распустим по природе… он тоже почти человек: просто от векового угнетения скотина отстала от человека. А ей человеком тоже быть охота!412
Но это все прекрасные мечты. На деле же стирание граней идет совсем иным путем — не животные превращаются в людей, а наоборот, людей какая-то древняя сила превращает в животных.
За ними отправился Чиклин, наблюдая спину Елисея, покрытую целой почвой нечистот и уже обрастающую защитной шерстью413.
Длинные, обнаженные ноги были покрыты густым пухом, почти шерстью, выросшей от болезней и бесприютности, какая-то древняя, ожившая сила превращала мертвую еще при ее жизни в обрастающее шкурой животное414.
Причина озверения указана здесь достаточно четко — это защитная реакция «от болезней и бесприютности», то есть от нечеловеческих условий существования. Но дело не только в этом. Идея золотого века является прямым осуществлением лозунга «Назад к природе!». Ведь согласно всем мифическим системам, культура — лишь способ (и не самый удачный) приспособиться к старению мира, к тому, что угасающая природа перестала щедро давать людям все необходимое. Обильная пища, которую без труда можно было найти в пределах досягаемости, была съедена далекими предками в незапамятные времена. Необходимость добывать хлеб «в поте лица» (с помощью искусственных орудий и прирученных животных) как раз и выделила человека из природного мира. После светопреставления такая необходимость, естественно, отпадет.
Понятно, что в свете рассматриваемых проблем нас интересуют мифы не только космогонические (о сотворении мира), но и космологические (об изменении сотворенного мира). Когда мир был молод, люди не знали болезней и смерти, они были гигантами и жили тысячелетиями. Причем, согласно буддистским представлениям, в начале цикла длительность жизни людей доходила до 80000 лет, а в конце его должна сократиться до 10 лет. Этот момент чрезвычайно важен — он прямо указывает, что до конца света еще достаточно далеко. Библейские первые люди также обладали завидным долголетием; но зато последние люди по своим характеристикам уже не должны отличаться от современных. В христианской (и европейской) традиции конец света может наступить в любой момент — мы «всегда готовы».
Космологический миф рассказывает о том, как люди стали двуполыми и смертными, как появились злаки, корнеплоды и орудия труда, как были приручены животные, как возникли болезни. Может быть, даже правильнее сказать не «как», а «почему», в результате какого неверного деяния был открыт зловещий ящик Пандоры. Иногда в мифах можно даже найти конкретного виновника порчи физического мира. Но, честно говоря, это всегда дело времени. За большие промежутки времени совершается такое огромное количество различных деяний, что среди них статистически не может не быть тех роковых, которые разрушат гармонию золотого века. Мы имеем здесь дело со своеобразной энтропией первоначального мира.