[
←8
]
Этот полюс расщепления (плохую мать) мы рассмотрим позже.
[
←9
]
Рожденный естественным образом человек столь же естественно смертен. Поэтому все мифические традиции сходятся в этом пункте: чтобы достичь вечной жизни, человек должен умереть — и родиться заново.
[
←10
]
Юнг К.Г. Либидо, его метаморфозы и символы. СПб.: ВЕИП, 1994. С. 226.
[
←11
]
Эту символику мы можем встретить не только в древних египетских мифах и ведических текстах, но и в более близких нам по времени мифах южноамериканских индейцев, а также в сновидениях пациенток, наших современниц.
[
←12
]
Фрейд З. Интерес к психоанализу. Ростов-н/Д: Феникс, 1998. С. 38.
[
←13
]
Ср., например: «В обрядах обрезания мальчиков тсонга, описанных Анри Жюно [32, т. 1, с. 82–85], мальчики "по малейшему поводу… жестоко избиваются"; их подвергают воздействию холода, они должны всю ночь спать голыми на спине в прохладные месяцы с июня по август; им категорически воспрещается выпить хотя бы глоток воды на протяжении всего периода инициации; они должны есть пресную противную пищу, которая "поначалу вызывает у них тошноту" до рвоты; их сурово наказывают, вставляя палки между раздвинутыми пальцами обеих рук, в то время как сильный мужчина, взявшись за концы палок, сжимает их и поднимает несчастных, сдавливая и почти ломая их пальцы; и, наконец, обрезанные должны быть подготовлены к тому, что они погибнут, если их раны не заживут». Тэрнер В. Символ и ритуал. М.: Наука, 1983. С. 234.
[
←14
]
Фрэзер Д. Золотая ветвь. М., 2003, стр. 726.
[
←15
]
Ср.: «при обряде обрезания место совершения операции именуется itwilu, т. е. "место умирания", хотя место, где мальчики сидят после операции, останавливая кровотечение, — это длинное бревно камедного дерева mukula, название которого произведено от слова ku-kula, означающего "созревать". "Через смерть к зрелости" — таким мог бы быть девиз Mukanda, ритуала обрезания». Тэрнер В. Символ и ритуал. М.: Наука, 1983. С. 84.
[
←16
]
Естественно, речь здесь идет о неконтролируемом, неосознаваемом процессе.
[
←17
]
Если описывать тип установки количественно (например, как степень инерционности психических процессов или нечто подобное), то это однонаправленная ось — и тогда интроверсию можно считать всего лишь недостатком экстраверсии, и наоборот. Типы установки (как и противоположные психологические функции), несомненно, взаимоподавляющие, но это еще не доказывает, что они обусловлены одним источником (и только им). Сложные процессы и детерминируются обычно целым комплексом источников. Поэтому корректнее будет рассматривать ось типов установки как двунаправленную и, таким образом, говорить о типологии Юнга в шестимерной системе координат.
[
←18
]
Здесь мы рассматриваем это перераспределение либидо «изнутри» — как изменение значимости, «удельного веса» различных психологических функций и установок. На более высоком уровне оно проявляется как смена ценностей, обретение новых смыслов.
[
←19
]
Ван Геннеп А. Обряды перехода. Систематическое изучение обрядов. М., 1999. С. 24.
[
←20
]
Там же. С. 79.
[
←21
]
Там же. С. 78—79.
[
←22
]
«Определяя подходящее место и время для проведения обрядов жизненных переломов, никогда не прибегают к гаданию. И наоборот — всем ритуалам бедствия предшествует обращение к гаданию, хотя бы формальное». Тэрнер В. Символ и ритуал. М.: Наука, 1983. С. 48.
[
←23
]
Там же. С. 232.
[
←24
]
Фрэзер Д. Золотая ветвь. М., 2003. С. 723—724.
[
←25
]
Кэмпбелл Д. Герой с тысячью лицами. Киев: София, 1997. С. 35.
[
←26
]
Разумеется, отказ от принципа реальности и других наработок вторичных психических процессов не является полным. Архетипический сюжет проецируется в сознание, живущее по своим законам.
[
←27
]
По сути Страж Порога и есть сознание, вернее та его инертная часть, которая вопреки новым реалиям продолжает упрямо цепляться за прошлое, такое привычное и знакомое.
[
←28
]
Здесь следует уточнить: общество, разумеется, продолжает требовать от человека совершения возрастных трансформаций — но с каждым годом оно становится все менее настойчивым в своих требованиях. От древней формулы «не прошел — умер», через «не хочешь — заставим» мы пришли к всепрощающему «нет — ну и ладно». Совершенно очевидно, что подобная снисходительность (гуманизм) разрушает структуру общества. Мы часто упускаем из виду, что жалость к человеку и разговоры о его правах в первую очередь разрушительны для него самого. Если у ребенка кариес, его насильно ведут к стоматологу, который однозначно будет делать ему больно. Нельзя запускать болезнь — жалея ребенка (он же еще такой маленький!) или рассуждая о его правах. Но то, что в отношении болезни мы назвали бы преступлением, в отношении перехода считается терпимостью, жалостью, добротой — одним словом, гуманизмом. То есть позицией достойной, правильной, заслуживающей поощрения. Конечно, проще и спокойнее помочь человеку воздержаться от перехода и исковеркать собственную жизнь. Но что в этом достойного?