Затем я спускаюсь в подвал, приготовляя себя к любым неожиданностям.
В подвале темно хоть глаз выколи, неизвестно, где дверь. Спустя четверть часа слепого блужданья – хотелось все-таки выяснить, куда я, собственно, вошел, – откуда-то выскакивает мужчина и ведет меня в комнату.
У стены стоит старый диван с выпирающими пружинами. Рядом видавший виды стол, над ним склонился тощий молодой парень и что-то царапает на бумаге.
– Садитесь, пожалуйста, – говорит человек, приведший меня сюда, и исчезает.
Садиться предстоит как раз на диван. Ловким и быстрым движением мне удается втиснуться между двумя торчащими пружинами. Ужасно.
Тишина. Ужасная тишина.
Молодой парень изредка поглядывает на меня и продолжает что-то корябать на бумаге. Я смотрю на него уже полчаса, он царапает, словно хочет выскрести из своей биографии огромное темное пятно. Я тихо и страдающе сижу на диване и чувствую, что похожу на второстепенного персонажа из давно прочитанного романа.
Неожиданно входит белокурая девица.
– Кто следующий?
Другая комната, куда меня приводят, тоже без окна. Посредине ее невысокий пожилой господин сортирует стопки бумаг, явно взволнованный.
Тут имена, фамилии. Интересно, есть ли среди них люди, которые уже разбогатели, или все дела пока еще на стадии регистрации? Кто знает…
– Ах, это вы? – говорит он, не оборачиваясь. – Что вам угодно?
– Я по объявлению… – начинаю я неуверенно.
– Н-да, – говорит он. – Так на чем вы хотите разбогатеть?
– Прошу вас… возможно… тем, что…
– Ну, это всего лишь формальности, милостивый государь, чистые формальности, я только спрашиваю и тут же забываю это. Анонимность гарантируется.
(Сколькими годами тюрьмы пахнет это?)
– Почему вы хотите разбогатеть?
– Боже мой… Фамильная черта… Я полагал, что все же было бы лучше…
Он не дает мне договорить:
– Насколько богатым вы собираетесь стать?
Неожиданно невысокий господин ко мне поворачивается и вытягивает перед собой руки с заявками, словно собирается меня благословлять. Только бы не было слишком поздно! Если это не сумасшедший, то в конце концов очень тонкий человек, то есть как раз такой, который мне нужен.
– Я прошу наибольшего богатства, я не хотел бы еще раз сюда возвращаться.
– Наибольшего? Подождите-ка… да, это составит на круг всего сорок девять франков и девяносто пять сантимов.
– Это все, что я получу?
– Нет, это лишь то, что вы заплатите. За это вы получите идеи – милостивый государь, вы даже не представляете, какие идеи вы приобретете! Вы будете в восхищении!.. Ah, je vous dis moi, sans me flatter… et puis… pas besoin de comprendre!.. Ах, я говорю вам не для того, чтобы льстить… и тогда… совершенно не нужно вам это понимать!
– А вы сами не покупаете идеи?
Он меня совсем не слушает, так он рад, что мне тоже необходима помощь.
– За этот взнос в вашем распоряжении все сборники, комментарии и советы, дающие кучу возможностей быстро обзавестись деньгами. Здесь все подробно объясняется.
– О да, – говорю я умирающим голосом.
– Есть также более дешевые издания, милостивый государь. Только не падайте духом. Девятнадцать франков и девяносто пять сантимов… Но в них содержатся лишь возможности заработка до тысячи франков в месяц. Но вам этого совсем не хватит.
– Одним словом, достаточно эти штуки только прочесть, и уже…
– Ну, почти! – говорит он. – Послушайте! Дело чертовски простое! Когда человек соответственным образом одарен…
– А как это определяют?
– Например… Доказательством тому служит… то, что вы здесь. Вы предпринимаете попытку. Вы платите сорок девять франков девяносто пять сантимов, и…
– А кто не одарен?
– Такой не придет ни к чему даже с помощью наших руководств. Mais, jeune homme, je n'm'en occupe pas de ces détracués-la. Ah, mon Dieu, faut se faire du mal pour le bien des gens. Молодой человек, я не занимаюсь с подобными дураками. Боже милостивый, чего только не приходится вытерпеть, когда хочешь сделать добро.
Я думаю, что пора двигать домой.
– Не беспокойтесь, пожалуйста, я пришлю деньги почтой.
Четвертая глава
В Люксембургском саду деревья принимают солнечную ванну. Этот сад – мое единственное утешение, поэтому я прихожу сюда так часто.
Старая женщина ковыляет вдоль цветочной клумбы. Как чудно может выглядеть такая старая дева – я представил себе, как она дома у себя то и дело говорит: «Пожалуйста, оботрите ботинки! Опять всюду пепел от сигарет. Ты хочешь, чтобы я из-за тебя Богу душу отдала? Почему ты так поздно? Я не буду сто раз разогревать обед!»
Конечно, старые женщины хорошо готовят, но они сильно экономят и сразу после еды начинают допытываться, что подавать на ужин. Они собирают хлебные крошки со стола: «Боже мой, когда ты наконец научишься отрезать хлеба столько, сколько сможешь съесть?»
Что будет с ними на том свете?
Маленький воробей купается в пыли.
Маленький грязный пушистый комочек с блестящими смолисто-черными глазками. Говорят, что они наглы и подлежат истреблению. Зимние холода они не переносят, большие морозы для них губительны. Короткая, маленькая жизнь. Такой воробышек прилетает, подпрыгивает по дорожке и выискивает среди разбросанных автобусных билетов и талонов на метро что-нибудь съедобное. Это вся его жизненная программа. Милостивый Господь заботится о всех небесных пташках, но не следует это воспринимать дословно.
В этот момент воробей взмывает и гонится за мотыльком. Отчаянная, дикая погоня над цветочной клумбой. Целовать он его, как видно, не собирается. Природа невыразимо прекрасна, но совсем не безмятежна.
Как же быть с объявлением о водолазе?
Я все-таки возьмусь за ремесло водолаза.
Как это в школе учили: «Каждое тело теряет в воде ровно столько, сколько весит вытесненная им вода».
И с такими знаниями я собираюсь сейчас стать водолазом?
Но будь что будет.
Дома я разыскиваю свое свидетельство о прививке оспы и старательно вывожу поверх заглавия: «Certificat de scaphandrier. Удостоверение водолаза».
Не забыть бы вести себя по-матросски. По-джентльменски не пройдет, сразу заподозрят и вышвырнут за ворота.
В водолазном офисе, кроме меня, ни одного желающего наняться. Кажется, не так уж много безработных водолазов в Париже.
Хороший признак.
Поджарый господин, прислонившись к карте на стене, ковыряет в зубах, мужчина пополнее сидит за письменным столом и пишет. Он смотрится как палач перед казнью, рядом с ним – виселица.
– Мсье, я пришел по объявлению.
– У вас есть документ о том, что вы – водолаз?
Я протягиваю ему мое свидетельство об оспопрививании.
– Что тут написано?
– Тут написано, мсье, что такого водолаза, как я, мсье, вы еще в жизни не видели, мсье. Я подводник и надводник, s'il vous plaît, это моя специальность.
Худощавый тоже заинтересовался и подошел, теперь они оба разглядывают мое свидетельство.
Служебная печать городского врача производит впечатление.
– Вы раньше тоже были водолазом?
– Уже моя мама была водолазом.
– Где вы работали?
– На Дунае. Он в десять раз шире Сены, даже в двадцать, если уж быть точным.
– Где?
– Повсюду. Вы только посмотрите на меня в деле, господа, вы не поверите собственным глазам! На какую глубину мы опустимся? – спрашиваю я небрежно.
– Завтра в пять утра приходите на набережную для пробного спуска.
Пятая глава
Я ставлю будильник, чтобы он зазвонил в четыре утра, и тут же ложусь спать. Еще рано, в пансионе даже не звонили к ужину. Интересно, чем будут кормить сегодня девушек.
Строго говоря, эта водолазная история совсем не веселая шутка, впрочем, не будем торопиться с выводами. Оставим детские страхи. Меня спустят под воду, я немножко осмотрюсь, затем всплыву наверх и суну в карман пачку денег. Небольшая банка какао, килограмм сахара. Сигареты тоже нужны человеку…