Намджун теряется в ощущениях. Юнги очень близок, ближе некуда. Но дело не в том, что он сейчас вдавливает его своим телом в постель, что на теле омеги не осталось места, где бы ни побывали ладони или губы альфы, дело вовсе не в этом. Юнги непозволительно близок. Он глубоко внутри; от мольбы в его взгляде, от этих шепчущих пошлые слова словно в бреду губ, от этих пальцев так нежно обводящих узоры, выбитые на теле альфы, Намджуну хочется завыть или даже с размаху биться головой об стену. Лишь бы выбить этого неправильного мальчишку из себя. Избавиться. Забыть. Стереть. Потому что это почти невыносимо, на грани, будто что-то болит. Это что-то скручивает внутренности, натягивает до предела нервы и крошит кости. Но что это именно, и где болит - не понятно. Это непонятное щемящее чувство застревает на уровне горла, не продохнуть. Ким пугается этого чувства, выходит, резко переворачивает безвольную омегу на живот и снова вгоняет свой член. Мин выгибается, максимально приподнимает задницу и насаживается. Комкает в руках покрывало и скулит от особо глубоких толчков. Намджуну так лучше, главное - не смотреть в глаза. Это невозможно вынести, думает альфа. Давит в себе проснувшееся, незнакомое доселе чувство и методично втрахивает омегу в кровать. До синяков сжимает ягодицы Юнги, разводит их и с диким удовольствием наблюдает за тем, как его член выскальзывает из плавящегося в руках тела и исчезает внутри омеги с каждым новым толчком. Намджун утробно рычит, стоит омеге зажать его внутри и не давать выйти, вдавливает его за поясницу в постель и не дает двинуться, взять все в свои руки. Юнги уже теряет счет тому, сколько раз он кончает под ним. Словно этот секс-марафон длится вечность, Мин только успевает немного прийти в себя, как оргазм снова и снова накрывает с головой.
— Еще… — еле шевеля губами. — Еще, — на грани истерики. — Еще, — умоляюще.
От миновских «еще» хочется умереть, хочется, чтобы это никогда не заканчивалось. Чтобы он всегда был в его руках, чтобы всегда так близко и так глубоко. Под кожей, в венах вместо крови, кислородом в легких, везде и повсюду. Намджун кончает с протяжным рыком и выходит из омеги, не давая узлу набухнуть. Смотрит, как из растраханной дырочки вытекает смешанная со смазкой сперма, и валится рядом, пытаясь нормализовать дыхание. Мин подползает ближе к альфе, льнет к его плечу. Намджун обхватывает его за поясницу, перетаскивает на себя, прижимает за голову к груди и перебирает волосы на затылке. Покой длится не долго.
— Покажи мне его, — Мин шумно сглатывает, приподнимает голову и просяще смотрит в глаза.
Ким сразу понимает, чего хочет омега, поворачивается на живот и дает Юнги взобраться на него. Мин проводит по монстру пальцами, с трепетом касается раскрытой пасти. Нагибается, целует сперва красные глаза, спускается вниз и покрывает поцелуями всего монстра. Намджун от этих нехитрых действий снова возбужден, стаскивает омегу со спины, снова вдавливает в постель, снова трахает с оттяжкой и долго. Намджун не насыщается.
Пять дней безумства. Пять дней он сваливает все на Техена и не вылезает из постели. Нет, вылезает, но не один. Они трахаются в ванной по несколько раз. Два раза на кухне, пока Юнги наспех достает банку нутеллы и пихает в себя ложкой шоколадную пасту, не потому, что хочется есть, а потому, что нужна энергия. Хочется только одного - Намджуна. Мин впивается пальцами в столешницу, пока Намджун трахает его прямо на кухне на столе, старается громко не стонать, так как в особняке персонал. Ким его не оставляет и никуда не уходит, и Юнги к этому привыкает. Привыкает к горячему телу рядом, к губам, целующим то нежно, то жестко впивающимся до того, пока омега не почувствует вкус железа во рту. Привыкает к этим сминающим, оставляющим синяки и царапины на его теле рукам. Привыкает к Намджуну и почти забывает, кто он такой. Теряется в своих ощущениях, иногда ему настолько хорошо, что он еле сдерживается, чтобы не расплакаться. Эмоциональность где-то из-за течки, а где-то от близости альфы просто зашкаливает. Осознание реальности приходит в последний день течки, когда, зацепив взглядом свое отражение в ванной, Юнги видит, как разрослась метка. Она теперь доходит до груди омеги и по своей форме напоминает ветки сакуры. Мин пугается, отшатывается от зеркала и пятится назад, ловя в отражении уже и глаза Намджуна.
Альфа подходит, разворачивает омегу лицом к себе и проводит по метке пальцами. Похоть почти проходит, разум уже проясняется, но от прикосновений Кима разряд тока все равно проходит по всему телу, и Мин еле сдерживается, чтобы не прильнуть к альфе.
— Это не потому, что я принял, — еле слышно произносит омега. — Это… это из-за течки.
— Если тебе спокойнее от отрицания, то хорошо, будь по твоему, — усмехается альфа и тянет Юнги ближе.
Обнимает, проводит ладонями по спине, спускается вниз и за ягодицы сильнее прижимает омегу к себе. У Юнги от этих объятий почва из-под ног уходит. Он виснет на альфе и к своему стыду замечает, что не хочет, чтобы он его отпускал. В руках альфы тепло и хорошо. Личный монстр омеги обнимает его, и, кажется, ничто в мире больше не имеет значения. Реальность такова, что за последние дни омеге нравится альфа. Очень. Но он не может этого принять, отрицает, пытается списать все на течку. Но она уже закончилась, а в руках Намджуна так же горячо и также умопомрачительно хорошо.
Омега собирает волю в кулак, выбирается из объятий и делает шаг назад.
— Мне надо идти, — говорит так твердо, как может.
— Куда ты пойдешь? — альфа смотрит так, что подкашиваются ноги.
— Домой, — Юнги обходит Намджуна, выходит из ванной и ищет футболку.
— Оставайся, — то ли просит, то ли приказывает альфа. Не понятно. У Юнги внутри по одному рвутся держащие сердце струны.
— Понравилось? — Мин не может скрыть язвительные нотки в голосе.
— Очень, — альфа подходит ближе, вжимает Мина в стену и впивается в губы жадным поцелуем.
Юнги ненавидит себя за то, что так хорошо, за то, что хочется еще, хочется, чтобы это не заканчивалось, чтобы он не отпускал. Льнет к альфе ближе, обвивает руками шею, трется об него. Намджун прерывает поцелуй, поворачивает омегу лицом к стене, с силой давит на поясницу, заставляя максимально выгнуться, и рывком спускает его джинсы. Потом расстегивает свои брюки. Разводит ягодицы омеги, давит пальцем на колечко мышц, глухо рычит, когда три пальца легко скользят в податливое тело. Ким сам не помнит, сколько раз он за эти дни трахал омегу, и тот факт, что это им же растраханная дырочка, выводит возбуждение на пиковый уровень. Альфа приставляет головку и входит полностью, вырвав стон у омеги. Юнги откидывает голову назад на плечо альфы, выгибается до хруста в позвонках, опирается ладонями о стену и прикрывает глаза в удовольствии, стоит альфе накрыть его ладони своими. Намджун рвано дышит, вжимает омегу в стену, кусает мочку его уха. Трахает размашисто и с каждым толчком вырывает приглушенный стон. Намджун обхватывает пальцами подбородок омеги, поворачивает его голову вправо и впивается в губы поцелуем. Юнги кончает, скребясь пальцами об стену, сильно зажимает альфу в себе, и Намджун кончает следом. Альфа выходит из омеги и, отпустив обмякшее тело, застегивает брюки и отходит, не отрывая взгляда от парня. Мин, пытаясь отдышаться, натягивает брюки обратно и тянется к футболке на кресле.