До какой-то поры Мира, само собой, ничего этого не знала и не понимала. Точнее, не имела никакого представления, что за монстр встал на её пути и чего конкретного от неё захотел.
В ту судьбоносную для нас двоих ночь, даже я ведать не ведывал, что буду делать с ней дальше. Ведь когда мы покупаем себе игрушку своей мечты, едва ли при этом задумываемся, во что и как часто будем с ней играть. Фантазии разыгрываются чуть позже, как аппетит во время еды. Было бы нужное желание.
А оно у меня тогда, как ни странно, но проснулось. Ведь Мира и вправду полагала, что это ненадолго, и ей просто нужно какое-то время перетерпеть. Откуда ей было знать, что я не похож на тысячи других избалованных мажоров и редко когда соскакиваю с преследуемых мною целей, не доводя, в отличие от остальных, начатое мною безумие до его логического конца.
- А ты всегда и всё доводишь до конца? Даже если понимаешь, что игра не стоит свеч? – судя по всему, Валерия не могла не задать подобного вопроса, в какой-то момент ощутив себя в шкуре Мирославы и поняв, что попалась на равную с той удочку или приманку. Разве что в её случае никаких ошейников, поводков и балетных шопенок не было. Меркулов в этот раз обошёлся более обыденными средствами.
- Любая, даже вроде как бесполезная «игра» оставляет в твоей памяти бесценный опыт. Тем более, что поначалу я не строил ради Миры каких-то больших и в особенности глобальных планов. Скажем так… просто плыл по течению и наблюдал. И, да, принимал своё непосредственное участие. Нажимал на нужные кнопки или струны, держал руку на пульсе и задавал алгоритм будущих команд. И, естественно, не имел никакого понятия, к чему это всё в итоге приведёт. Так что, если бы не та ночь… Скорей всего, при свете дня и при ином стечении обстоятельств, я бы просто прошёл мимо неё, как это сделает, скажем, тот же Родион, буквально не замечая её в упор. А может и замечая, только ничего не предпринимая со своей стороны.
Но та ночь перевернула наши жизни с ног на голову, не без моих приложенных для этого усилий, конечно же. И как бы она тогда не пыталась держать между нами дистанцию, наивно полагая, что я никогда не переступлю через установленную ею призрачную грань, я всё это прекрасно видел и даже просчитывал наперёд. Как и ломал все возводимые ею «баррикады» одну за другой, будто карточные домики. И она ни черта не могла с этим поделать. Только надеяться и ждать… Ждать того момента, когда я зайду слишком далеко и возьму то, что собирался взять… Без какого-либо сопротивления с её стороны.
- И она, разумеется, и не думала сопротивляться?
- А как бы она это сделала? Есть тысячи способов показать себя с непритязательной стороны и отбиться от своего преследователя. Она не воспользовалась ни одним из них, хотя и могла. Поскольку была далеко неглупой девочкой, если не наоборот.
- То есть, она тобой всё-таки зачаровалась?
Меркулов ответил не сразу, снисходительно усмехнувшись и даже ненадолго сместив задумчивый взгляд на тумблер с недопитым скотчем, к которому время от времени, но всё же протягивал руку. Правда, чаще всего для того, чтобы хоть чем-то занять свои красивые пальцы. Теперь, глядя на них, Валерия невольно представляла, как они держат тюбик с открытой ярко-красной помадой или же наматывают на ладонь хромированные звенья цепного поводка. А потом резко дёргают и заставляют потянуться за собой ту, кто находился по другой конец далеко не бутафорской цепи. И прикованная к ней жертва ничего не может с этим поделать, даже если прекрасно понимает, насколько всё происходящее постановочное и носит в себе лишь развлекательный характер.
Очень сложно в подобные моменты увидеть ту незримую грань, которая отделала реальность от чужой игры. Ибо не все игры поворачивался назвать язык таковыми.
- Видимо, ей хотелось верить, что это не так. До последнего хотелось верить.
*****
Даже уже тогда, когда я вывел её из нашего гостиничного номера в её новом образе и буквально повёл за собой на поводке обратно на первый этаж на основную вечеринку. Можно сказать, я ей дал ложную передышку. Ведь некоторые из нас до сих пор наивно думают, что в толпе они могут находиться в относительной безопасности. Особенно, когда все будут на тебя пялиться и оценивать со стороны твой сценический прикид.
А я ведь, как ты уже поняла, тот ещё засранец. Люблю, или, по крайней мере, когда-то любил находиться в центре всеобщего внимания.
- Ну, как вы тут, мальчики и девочки. Хорошо себя вели без папочки всё это время?
Так что пользовался я тогда микрофоном ещё не раз и не два, любуясь устроенной мною вакханалией, как какой-нибудь цезарь с верхней террасы своего императорского дворца или из вип-лоджии в Колизее. И, соответственно, подключаясь к общему безумию, поскольку ради этого всё и затевал. Эдакий вспомогательный антураж, благодаря которому адреналин в крови продолжал бурлить и вибрировать в нужных местах идеальным резонансом.