И, да, она потянулась за моей рукой, остановившись напротив меня и продолжая смотреть только на меня широко раскрытыми глазами, как будто нас не окружали десятки подвыпивших студентов-старшекурсников. Как будто мы были опять наедине друг с другом, а весь мир сходил где-то с ума далеко за пределами нашей собственной и отдельной ото всех реальности.
Может именно поэтому она и не сопротивлялась, как и перестала переживать за свою репутацию перед абсолютно незнакомыми людьми, которых воспринимала тогда, как за безликих призраков и тени. Ведь её лицо на тот момент скрывала собственная защитная «маска», которую я сам же на него и нанёс.
Сложно анализировать ситуацию десятилетней давности, особенно, когда ты находился на пике зашкаливающих эмоций и не спешил возвращаться в бренный мир из этого исключительного в своём роде блаженного сумасшествия. Ещё и когда мы гипнотизировали один другого практически равными взглядами.
Максимум, что мне пришлось тогда сделать буквально через силу – это протянуть к её горлу руку и отцепить карабин поводка от центрального кольца её рабского ошейника.
- Только не радуйся раньше времени. Это ненадолго. – я криво усмехнулся, как раз в те секунды, когда из динамиков полилась заранее оговорённая мною с ди-джеем композиция. Которую, к слову, узнали не все. Но только не Мира, продолжавшая смотреть мне в лицо, пока я пятился от неё из центра мини «сцены», где она должна была в ближайшее время продемонстрировать неискушённой публике свои исключительные танцевальные способности.
И надо отдать должное, она это сделала, превзойдя все мои ожидания. Причём подключилась к оперной арии Плавалагуны (а, точнее, к арии Лучии «Сладкий звук» в исполнении Инвы Мула) ещё до того, как я успел остановиться. Вдруг подняв руку в неожиданно изящном жесте над макушкой с расслабленной и «поникшей» кистью, а потом потянувшись за ней взглядом и приподняв голову так, будто она сама не поняла, кто это её только что дёрнул за запястье.
Кажется, я сам тогда чуть не вздрогнул от неожиданности и даже перестал дышать, как и вся окружавшая нас публика, которая, к слову, совсем недавно разочарованно заныла, едва услышала непривычный для себя оперный вокал, не сразу узнав известную на весь мир композицию из «Пятого элемента».
Сказать, что я был приятно удивлён (практически до глубины души) и даже в чём-то шокирован, не сказать ровным счётом ни о чём. Потому что Мира действительно импровизировала на ходу ещё и с таким неожиданным профессионализмом. Вначале просто двигая руками в завораживающей пластике и с утончённостью, свойственной только невесомым балеринам или тем же куклам. Куклам на ниточках. Даже движения головой, да и всем корпусом ложно расслабленного тела она смазывала резковатыми переходами, словно и вправду была неживой то ли машиной, то ли пугающим призраком из какого-нибудь Сайлент Хилла в белой насквозь прозрачной шопенке. И это настолько выглядело естественным и зачаровывающим, что больше никто из присутствующих и звука лишнего не смог тогда из себя выдавить.
Самым удивительным было то, с какой лёгкостью она всё это проделывала. Будто действительно не задумывалась над следующим па, и настолько вжившись в выбранную для неё роль, что даже я малость оторопел, запутавшись в происходящем и не до конца понимая, кто и кем тогда управлял. А как она изящно вышла из своих тапочек, когда подключила к танцу свои восхитительные ножки.
Если спросишь, о чём я впоследствии жалел все будущие годы – так это о том, что не додумался записать её танец на свой сотовый. Ты не поверишь, но никто тогда до этого не додумался. Потому что охренели в те минуты буквально все до единого. И ведь это не был ни балетный танец, ни, тем более, постановочный. Чистая импровизация, но настолько живая (и одновременно «неживая») и естественная, что даже мне в какой-то момент стало немного не по себе.
И, похоже, Мира как раз и добивалась данного эффекта, и у неё это получилось, превзойдя все возможные ожидания. Она действительно походила на частично ожившую марионетку-призрака, движения которой то и дело «заедали», а само её «прозрачное» тело казалось должно было вот-вот раствориться прямо в воздухе в любую секунду, чтобы появиться вновь в совершенно другом месте.