— Ты сделала свой выбор, — сказал я после того, как прошло еще несколько секунд.
Когда я сделал шаг, маленькая рука вырвалась и схватила меня за лодыжку.
— Не уходи. Пожалуйста. Мне очень страшно. И все болит.
Чем больше она говорила, тем сильнее становились ее рыдания.
— Мне так больно.
Света из дверного проема было недостаточно, поэтому я достал свой телефон, включил фонарик и держал его прямо над ней.
— Покажи мне свое лицо.
Наконец, она постепенно откинула шею назад и застонала от яркого света в глазах. От этого движения обнажились щеки, которые были так сильно разбиты, словно она измазалась в угле. Каждый порез на лице сочился кровью. Кровь запеклась и в уголках глаз и на лбу, а еще больше просочилось в волосы. Ее губы выглядели так, будто их жевали. По звуку ее дыхания я мог предположить, что ее тело было не в лучшем состоянии.
— Почему ты здесь? — спросил я.
Ее руки опустились, и она осторожно приподнялась. Я видел, как много сил ушло на это, а звуки, которые она издавала, свидетельствовали о том, насколько больно ей было. Когда она в конце концов отдышалась, кровь стекла на ее передние зубы.
— Он сказал...
Ее глаза встретились с моими. В ту секунду, которая потребовалась ей, чтобы моргнуть, я снова ощутил удар ножом. На этот раз он вонзился в заднюю часть моего языка.
— Он сказал, что ты поможешь мне.
Глава 2
Малой
Раньше
У меня ушло слишком много времени на то, чтобы отправить это письмо, и я прошу прощения за это.
Я так много раз писал тебе в прошлом, что у меня набралась целая коробка писем, и все они адресованы и даже проштампованы. Так почему же я не отправлял их? Я спрашивал себя об этом много раз. Думаю то, что остановило меня, не имело никакого отношения к самой отправке. Это было связано с твоим ответом. Я не был готов получить его.
Но, в последнее время, я часто думаю о тебе. О том, кто же на самом деле мой отец. Кроме того, как мне объяснили, у меня не осталось никаких сведений о тебе. Я не могу вспомнить даже мельчайших деталей твоего лица или нашего дома. И не знаю, как звучит твой голос.
Сколько я себя помню, слышал только одну версию этой истории. Я знаю, что она была изменена ради моего же блага. В курсе, что многое было опущено. И понимаю, что все это лишь малая часть того, что произошло на самом деле.
И единственный человек, который сможет восполнить недостающие фрагменты — это ты.
Я хочу узнать правду.
Всю правду.
Я готов узнать, кем являешься ты.
Что еще важнее — я готов узнать, кем же являюсь я сам.
Глава 3
Шэнк
Раньше
Мне следовало приступить к рассказу с самого начала. Только так я мог поведать свою историю, а Малой ― узнать, кем я в действительности являлся. Меня не волновало, почему он хотел узнать обо всем, и я не намеревался спрашивать его об этом.
То, что я планировал рассказать ему, могло причинить боль. Это могло привести к тому, что он возненавидит меня и будет бояться и меня, и того, кем сам может стать. Но меня это совершенно не волновало.
Единственная причина, по которой я готов был дать ему то, что он просил, заключалась в том, что в часы солнцестояния, которое являлось единственным источником света в моей камере, мне теперь было чем занять себя.
Мне это было чертовски необходимо.
От скуки я начал кромсать себя. Я изрезал столько собственной плоти, что каждые несколько недель обменивал свою задницу на более острый нож. Я начал с верхней части плеча и дошел до основания запястья. На моей плоти красовались идеально расположенные шрамы, похожие на клавиши пианино, которые можно было трогать и нажимать. Каждый из них был около трех сантиметров длиной, глубиной в один сантиметр, и на расстоянии половины сантиметра друг от друга.
Я никогда не чувствовал движений ножа. И не ощущал ран, когда мои пальцы прощупывали заживающие следы. А кровь, лившаяся из каждой раны, не приносила мне удовлетворения, которого я так жаждал.
Возможно, повторное проживание тех моментов, когда я убивал сотни людей, и покрывал себя их кровью, принесет мне облегчение, в котором я отчаянно нуждался.
Поэтому я отмотал свои воспоминания назад, к моменту, когда мне было двенадцать лет.
К тому самому моменту, когда я впервые совершил убийство.
И с ручкой в руке и листом бумаги на коленях я начал писать ответ Малому.
***
Убийство.
Это было тем, что я хотел осуществить столько, сколько помнил себя.
Уже в шесть лет я заработал свое прозвище, когда начал изготавливать собственные заточки (прим.: имя (прозвище) героя Шэнк переводится с английского именно как заточка). После чего все перестали называть меня Сетом. Все мои ящики были забиты ими – самодельными ножами разной длины и толщины. Но до двенадцати лет я не был достаточно осторожен, чтобы убить человека. Я был беспечен и чересчур вспыльчив. Поэтому сконцентрировался на пытках и убийствах исключительно животных.
Мой отец быстро усвоил, что в нашем доме не стоило заводить домашних животных. Несмертельная бактерия уничтожила аквариум с морскими рыбками, который отец держал в своем домашнем кабинете. Когда он как-то раз вернулся домой с работы, их оболочки всплыли наверх, а кости покоились на кораллах. И нашу кошку тоже убил не енот, как я сообщил ему однажды утром, когда она уже несколько дней не появлялась дома.
Но, не смотря на то, что я начал свой путь с таких маленьких существ, я научился чему-то у всех них.