Заканчивая вторую и переходя к третьей, части я продолжала работать, на лбу выступил пот.
После произошедшего со мной я так и не смогла закончить третью часть произведения.
Ноты должны были быть сыграны быстрее.
То, что я испытывала раньше, превратилось в боль, которую невозможно было игнорировать до тех пор, пока...
Резкий спазм пронзил запястье левой руки и ударил прямо в середину ладони. Я нажала не ту ноту и отдернула руки. Тишину, внезапно заполняющую пространство, трудно было игнорировать.
Я тяжело дышала. Легкая дрожь в руках была не дрожью, а тряской.
Слезы разочарования обожгли мне глаза, и я закрыла их, позволяя слезам течь по щекам, пытаясь сдержать свой гнев и печаль.
Запереть их огромным замком.
У меня было много того, за что можно быть благодарной в жизни.
Неумение играть на фортепиано не было концом света.
Но иногда это чувствовалось именно так.
Глава 2
Доминик
Один из моих братьев проехал мимо меня, похлопав себя по голове в знак того, что наживка проглочена, и я издал громкий смех, заглушаемый шумом мотоциклетного двигателя.
Да, блядь.
Я прибавил обороты и поехал быстрее, чтобы не отстать, как раз в тот момент, когда в боковом зеркале показалась полицейская машина.
Фары мигали, пока бедняга пытался нас догнать.
И никогда не догонит, если мы конечно не сбавим обороты, что мы и сделали. Незначительно.
Летнее калифорнийское солнце палило на мою кожу, и я смотрел на расстилавшуюся передо мной открытую дорогу.
Это была охренительная свобода, и я не мог представить, что променяю ее на что-то другое.
Я снова прибавил скорость, пустив мотоцикл вперед, а затем замедлил ход, дразня полицейского сзади.
Впереди дорога раздваивалась, и я посмотрел на Акселя, огромного урода, с которым я ехал вместе. Он кивнул, поймав мой взгляд.
Он думал о том же, о чем и я.
Когда мы дошли до развилки, я резко повернул налево, а он направо.
Я был разочарован, когда этот легавый ублюдок погнался за Акселем, а не за мной.
Затормозив, я развернул мотоцикл и некоторое время смотрел на пустую дорогу, прежде чем под ногами раздался грохот.
Мимо проехал огромный фургон и я узнал лица в нем.
Они ухмылялись и делали непристойные знаки руками в окно, вызывая у меня легкое хихиканье. Я покачал головой.
Я не сомневался, что Аксель уже отвязался от копа, и было бы лучше, если бы я тоже убрался до прибытия подкрепления.
Я спрыгнул с мотоцикла, покопался в маленькой кожаной сумке, пристегнутой к боку, и достал номерной знак, быстро прикрепив его, прежде чем уехать.
Мне не нужно было здесь находиться, но, черт возьми, как же я скучал по захватывающей погоне и азарту. Мы отвлекли копа, чтобы дать нашим братьям в фургоне достаточно времени для пересечения границы штата. По пути будут и другие братья, чтобы гарантировать, что товар доедет до места назначения и сделает МотоКлуб “Королевская рать” чертовски богатым, а Джулиана Левина, нашего крупнейшего клиента, чертовски счастливым.
Джулиан Левин владел миром.
Точнее, он и еще три человека владели компанией “FHM Capital”, одним из крупнейших банков, который имел клиентов со всего мира, большинство из которых приносили годовой доход в десять и более цифр.
Я не был чертовски глуп.
Богатые люди были коррумпированы и наверняка совали свои жадные пальцы во всевозможные порочные дела, но когда ко мне обратился Левин с предложением сотрудничать с "Королевской ратью", это было шоком.
У нас было тихое и негласное партнерство, которое длилось уже пять лет, и я довел клуб до такого состояния, о котором даже не мог мечтать этот чертов гнусный бывший президент.
Прошло почти десять лет с тех пор, как я занял трон, и у меня были преданные люди со всего мира, которые доверяли мне руководить ими, просто потому что знали, что я никогда не поведу их по ложному пути.
Я поехал обратно в бар, которым владел, на углу Сакраменто.
Это был не самый прибыльный бизнес, которым я владел. Черт, да на него даже смотреть было не очень приятно.
Небольшое уродливое здание, но это было одно из первых, что я купил, когда у меня только появились деньги, и это было место, где местная братва любила тусоваться и отвлекаться от всего этого дерьма в жизни.
Наряду с этим баром я владел другими по всему городу - гораздо более красивыми, чем этот, в основном рассчитанными на богатых людей, - различными ночными клубами, ресторанами и несколькими салонами.
Некоторыми я владел вместе с Михой и Романом Стоуном, моим силовиком и вице-президентом, а некоторыми - в одиночку.
Большинство предприятий служили прикрытием для отмывания денег, полученных от бизнеса по перевозке наркотиков, который я организовал вместе с другими людьми по всей стране. Такими людьми, как Джулиан Левин и тремя его друзьями.
Они проживали в Чикаго, поэтому об этих людях и этой организации не должно быть ничего, что связывало бы их с "Королевской ратью".
Мне должно быть легче от того, что я не связан с этими ублюдками, но они были одними из самых могущественных людей в мире. Если бы все пошло наперекосяк, я был бы уверен, что мой клуб был бы первым на линии огня.
Я отмахнулся от этой мысли и слез с мотоцикла, зайдя в бар и услышав шум, смех, суету работников и громкую музыку.
Это было как дома.
Лучше, чем дома, поскольку мой дом был идеальным воплощением гребаной американской мечты.
Я жил в лучшем районе города, чего, я был уверен, терпеть не могли все мои снобы-соседи. Если бы не мои мальчики, мне было бы абсолютно все равно, где жить, но с того самого момента, когда в роддоме я впервые взял на руки своего первенца, я знал, что сделаю все, чтобы их жизнь была лучше, чем у меня.
Несмотря на нерадивую мать, которая ушла, когда Брэкстон - мой младший - был еще маленьким, я заботился о том, чтобы они знали, что их любят.
Я мог только надеяться, что этого достаточно для того, чтобы они поняли, что я их люблю, но, черт возьми, если бы я не чувствовал, что я все испортил на этом пути.
Я обшарил глазами весь бар и остановился, обнаружив в углу своего старшего сына, который потягивал пиво.
Если Брэкстон был похож на свою маму, то Кай был похож на меня.
И голубые глаза, и рост, и даже вспыльчивость - все мое.
Мой мальчик был злым в некоторых моментах, а всему виной дерьмо, произошедшее с ним.
Дерьмо, от которого я должен был защитить его, но, я блядь, не защитил, и я унесу груз этой вины с собой в могилу.
Но теперь он уже не был тем крикливым, несносным ребенком, каким он был раньше, он не был ребенком, который был уверен, что весь мир находится у него под рукой и что ему нужно только протянуть ее и схватить.
На его месте стоял парень, злой на всех и на весь этот чертов мир.
Парень, который не знал, что делать со всей своей злостью, и парень, за которого я чертовски боялся.
Мы вели опасную жизнь.
И эта опасность может означать жизнь или смерть в одно мгновение.
Я не хотел, чтобы он потерял концентрацию из-за того, что эмоции затуманили его рассудок.
Я потер грудь и подошел к нему.
Кай поднял голову, и уголки его губ приподнялись в самой маленькой улыбке.