-Я работала на полставки в кафе, и он ждал меня, когда я уходила с работы. Он загнал меня в угол возле моей машины и... - она сделала глубокий вдох.
-Все в порядке, дикая кошка. Можешь не говорить мне, если это слишком тяжело для тебя.
Я почувствовал, как она качает головой, прижимаясь ко мне.
-Нет, я хочу рассказать тебе. Я не говорила о том дне семь долгих лет, - она смотрела на меня, ее глаза были влажными. -Я хочу сказать тебе, именно тебе.
Я наклонился вперед и нежно поцеловал ее, чувствуя, как она расслабляется в моих объятиях.
-И я послушаю, что ты скажешь, - заверил я ее.
Она слегка улыбнулась и прижалась лицом к моей груди.
-Он был так зол. Так зол. И я не знала, что делать. Мне было страшно, и чем больше он говорил, тем больше злился, до такой степени, что я уже не понимала его слов. И тогда он стал жестоким, - она вздрогнула, прижавшись ко мне. -Он ударил меня. Повалил меня на землю, а потом снова ударил ногой. Боже, было так больно. Так больно... Я просто хотела потерять сознание, чтобы не чувствовать боль. Я уже истекала кровью на земле, когда он перебрался через меня. Все болело, но когда он со всей силы наступил на мои руки, на ладони, я поняла, что это значит. Я знала, что не смогу играть на фортепиано, как раньше, и даже если случится чудо, “Джульярд” не будет ждать меня.
Всего за одну ночь все исчезло. Вся моя жизнь была сломана.
-Мне нужно знать, где сейчас этот ублюдок? - спросил я, стараясь не выдать гнева в голосе.
-Когда я в последний раз разговаривала с отцом, узнала, что он возглавил семейную бухгалтерскую фирму.
-Он не отбывает наказание?
Я нахмурился. Так мне было легче выследить его, но почему, черт возьми, этот ублюдок не сидел в тюрьме?
Эмми издала горький смешок.
-Нет. Не с деньгами и связями его родителей. Не тогда, когда я так и не сказала полиции, кто на меня напал.
Последняя часть была сказана шепотом, но даже тогда я услышал сожаление в ее голосе.
-Почему, малыш? - спросил я тихо.
-Мои родители просили меня не делать этого.
-И на кой хер им это надо было?
Она вздрогнула в моих объятиях, и я прижал ее к себе - в качестве извинения. Я был зол, но уж точно не на нее.
-Мой отец в то время работал в фирме его родителей. Так мы и познакомились, на рождественской вечеринке в компании. Мой отец больше там не работает. Деньги, которые его родители прислали мне, были "платой за молчание" - я не могла их взять. Это был такой нечестный обмен. Мое будущее за тридцать ебанных тысяч. Но мои родители не хотели, чтобы это стало известно. Они боялись, что это повлияет на перспективы работы моего отца. Я отдала родителям деньги и уехала из дома.
-Твои родители знали о твоих отношениях с ним, с самого начала? - я спросил медленно, уже видя всю картину.
Это объясняет, почему она никогда не просила у меня телефон, чтобы позвонить родителям, даже когда отношения между нами были мягко говоря натянутыми. Вообще, она не упоминала никого, кому бы она могла позвонить или с кем бы она могла пообщаться, здесь или дома.
-Они это поощряли, - с горечью сказала она. -Это немного облегчало положение моего отца на работе.
Блядь.
Что за дерьмовые родители побуждали свою семнадцатилетнюю дочь встречаться с долбаным мужиком, которому почти тридцать?
Я прижал ее к себе чуть ближе.
-Мне очень жаль, детка, но в том, что случилось, нет твоей вины или чего-то, что ты заслужила. Понимаешь? - я взял ее за подбородок и приподнял его, пока она не посмотрела на меня. -Я не позволю тебе нести все это дерьмо на своих плечах, ты меня поняла? Если кто и виноват, так это твои гребаные родители и этот ублюдок.
Мертвый подонок.
Ее глаза слезились, а нижняя губа дрожала. Я не отводил от нее взгляда. Я хотел, чтобы она поняла, о чем я говорю. Мне показалось, что меня кто-то режет ножом, когда ее слезы упали и пропитали кожу на моей ладони.
Медленно кивнув, она поцеловала меня в подбородок.
Поцелуй был напоминанием о том, что я ни хрена себе не принадлежу. Больше не принадлежу. Все, что составляло меня, теперь принадлежало этой крошечной девушке с разбитым сердцем в и тоской в глазах глазах, которую я хотел убить, чтобы искоренить.
-Как его зовут? - спросил я
Ее глаза расширились.
-Доминик, нет. Просто оставь это. Я не хочу, чтобы ты в этом участвовал.
-Ничего страшного, если ты не хочешь мне говорить, - сказал я, не обращая внимания на ее протест. -Мне будет нетрудно узнать.
Она открыла рот, но я поцеловал ее, проглотив все аргументы, которые она могла бы предложить. Это было бы неважно. Я собирался сделать так, чтобы этот ублюдок почувствовал в десять раз больше боли, чем он причинил моей девочке.
-Не беспокойся больше об этом, - сказал я, отстраняясь. Она медленно открыла глаза, радужные оболочки которых были мягкими и затуманенными от поцелуя.
Еще больше слез полились из ее глаз, и я понял, что было бы гораздо менее больно, если бы меня зарезали.
У меня защемило сердце от этого зрелища, и я подумал, будет ли когда-нибудь время, когда она не будет так сильно влиять на меня?
Это казалось маловероятным, но мне было все равно. Меня ни капельки это не волновало.
Глава 23
Доминик
Эмми крепко спала рядом со мной на кровати, когда на мой телефон пришло сообщение от Михея.
Тихонько взяв его с тумбочки, я выключил звук, чтобы не разбудить девушку.
После того, как я накормил ее и принял душ, мы легли в постель, где ее слезы еще больше пропитали мою грудь, заставив меня пожалеть, что я не приковал этого ублюдка к стене на одном из моих гребаных складов.
Затем, словно слезы выжали из нее все силы, и она вскоре уснула, хотя отдых ее был отнюдь не мирным.
Но моя девочка была стойкой. И я собирался сделать так, чтобы впредь ей не о чем было беспокоиться.
Поиски предателей были намного большим, чем просто спасти Брэкстона и вернуть его домой, где ему и место.
На моих руках спала девочка, которая с каждым днем становилась все более хрупкой.
Возможно, это было связано с тем, что чем больше я ее любил, тем больше боялся потерять.
И я был таким.
Я был чертовски влюблен в Эмми Уайлд, но скоро будет Мэдден, если можно так выразиться.
Я уже проложил себе путь во всем, что касается нас. С таким же успехом я мог бы настаивать на браке.
Она очень скоро узнала, что когда мы вдвоем, то не существует никаких личных границ. Не было такой черты, которую я бы не переступил, чтобы сделать ее своей навсегда.
Я слегка улыбнулся при этой мысли, и телефон в моей руке завибрировал, напоминая мне, что вокруг еще столько всего происходит.
Я сел и опустил босые ноги на холодный пол, а затем посмотрел на свой телефон, чтобы увидеть сообщение от Михи.
Михей: Сделано.
Следующим сообщением, пришедшим на телефон, была фотография горящего здания. Я был уверен, что это одно из многих зданий, горящих в Лас-Вегасе. Если "Сыновья войны" действовали так небрежно, как говорил Михей, то полиции не понадобится много времени, чтобы связать все горящие здания с МотоКлубом. Я сомневался, что полиция действительно сможет что-то сделать, но это будет достаточно раздражать их, чтобы мы могли усилить атаку.