- Как только поняла, что у нас проблемы – сразу на попятную! Как мать, точь - в - точь, - рычала тетка, ее лицо было красным как свекла.
- Ма-а-ам, - протянула Инга, скривившись. – Приползет через пару дней, а мы ее не примем. Работать не привыкла, одни гульки на уме.
- Как мамаша ее непутева, - вторила Марта, ее лицо исказилось от ненависти ко мне; отчего – то из сестер она была похожа на тетку больше всех и ненавидела меня сильнее других. – Как говориться, в семье не без…
- Закрой свой рот, Марта! – взорвалась я. – Я ухожу и точка! К вашим проблемам я не причастна никоим образом, - громко хлопнула дверью, выходя из кухни.
Наступила звенящая тишина, тетя Оксана так и застыла с открытым ртом и поварешкой в руке. Я чувствовала облегчение. Возможно, я поступала не правильно, и со стороны действительно выглядело, что я ухожу из – за того, что у них проблемы. Но я не смогу их решить при всем желании, которого, впрочем, у меня – то и не было.
- Еще вернешься, - ехидно бросила мне вслед Марта.
Тогда я на ее слова не обратила внимания, и лишь через день заметила, что нет моего альбома с фото. Там было мало снимков, от силы штук 15. Из них два – с моей мамой. Красивая молодая женщина, модно одетая. На втором фото – она держит меня при выписке из роддома. Свежая, красивая, искрится счастьем – нет никаких предпосылок, что она станет алкоголичкой или будет продавать себя… Что за историю она хранила? С такой нежностью смотрела на младенца, закутанного в белое одеяло, перевязанное розовой лентой с крупным бантом. Конечно же, мне, как и каждой девочке, росшей без матери, хотелось верить, что моя мать появится на пороге. С распростертыми объятиями, расскажет душераздирающую историю о том, почему ей пришлось бросить меня. Тетя Оксана всегда избегала рассказов о моей матери, хотя они были родными сестрами. Она всегда только ругала ее. Я даже не знала, жива ли она. А тетка никогда не говорила никакой конкретной информации.
Возвращаться в квартиру, где я прожила столько лет и где на мне срывали свое плохое настроение, не хотелось. Но я отчаянно хотела вернуть те снимки. У меня было стойкое чувство, что мать жива и где – то рядом. Несколько раз пропускала троллейбус, не решаясь войти в салон. В груди что – то торкало. Словно невидимые путы оттягивали меня назад, не могла сделать и шага. Стойкое чувство затапливало сознание – мне не стоит возвращаться. Но это были мои личные фото, мой кусочек жизни, пусть которую я не знала и не помню. В следующий троллейбус запрыгнула, игнорируя трепыхание в груди. Будто я – загнанный заяц, у которого нет шанса на спасение. Чем ближе я подъезжала к дому, тем сильнее вопил инстинкт самосохранения. Меня тошнило. Постучала в дверь – никто не открывал. Слегка толкнула дверь вперед – дверь поддалась, едва скрипнув. В квартире – пугающая тишина. Прошла через просторный коридор. Все сидели в холле. Дядя – с осунувшимся лицом, тетка нервно дернулась, с залегшими темными кругами под глазами. Старшая сестра, Виолетта, похоже, единственная понимала, что у родителей – крупные проблемы. Инга и Марта оживились при моем появлении, их холеные лица исказились от эмоций. Они – как волчицы, что учуяли жертву.
- Смотрите – ка, кто пожаловал. Сестричка наша, - зашипела Марта. – Денег нет, можешь даже не давить на жалость.
- Я не за деньгами, - ответила спокойно. – Отдай фото, - отчего – то была уверена, что именно самая младшая из сестер украла их.
- А ты забери, - привстала сестра, предвкушая перепалку.
- Марта, - прозвучало устало, тетя Оксана посмотрела на свою дочь:
- Отдай девочке ее фото. И пусть она навсегда исчезнет из нашей жизни.
- Так просто?! Нет уж, сестричка, - зашипела Марта; я действительно не могла понять, отчего в ней столько ненависти ко мне. Когда – то я даже нянчила ее…
Она ринулась на меня, схватила за волосы. Не ожидала такой агрессии, попятилась, споткнулась, упала, Марта навалилась сверху, больно тяня за косу.
- Прекратите! Немедленно! – взвизгнула тетка.
Я махала руками, пытаясь скинуть с себя сестру. Внезапно стало легче, ее словно кто – то снял с меня. Отползла к книжному шкафу, убирая пряди с лица, что растрепались. Наткнулась на чьи – то ноги. Посмотрела вверх – тот амбал, что держал меня пару дней назад. Обомлела.
- Привет, сочная, - оскалился он, хватая ручищами за предплечья и поднимая меня как пушинку; зарылся в мои волосы носом, делая нарочито глубокий громкий вдох. Дернулась.