Глава 29
19 лет назад
Алина торопливо выбежала из машины, оставив охрану, бросилась по ступенькам в подъезд. На нее пахнуло затхлой сыростью, в глаза бросались облупленные стены, с вкраплениями грязно – зеленой и голубой красок, что скрывались друг под другом. Она и забыла, как выглядят такие дома – серые, с самодельным ремонтом, или же совсем без ремонта, как здесь. Косыгин приехал в родной город по делам, Алина первым делом поехала к Оксане, увидеть свою дочь. Взбежала по крутым ступеням, отчаянно затарабанив в дверь. Сзади уже бесшумно толпилась охрана – два здоровенных лба, явно бандитского вида, которых не спасал даже деловой костюм. Взгляды – свирепые, зверские. Дверь долго не открывали. Потом на пороге появилась Оксана, закутанная в красивый атласный халатик, прекрасно сидевший на ее пышной фигуре. Алина ахнула – видок у сестры был явно потрепанный. Губы распухли от поцелуев, волосы всклочились, щеки раскраснелись, глаза – сияли, как бывает у влюбленной женщины. А в ушах – драгоценности бабкины. Проклятые. Алина без приглашения вошла внутрь, оттесняя хозяйку дома, сузив глаза. Бабушка померла как полгода назад, и Алина помнила, что она говорила про эти сокровища… Не хотела передавать, несчастье они накликать могут. Хотя, куда уж больше… Махнула предупредительно охране, чтоб ждали за дверью. Только дверь закрыла на замок, спросила холодно:
- Дети где?
- А бабушка Ирина забрала, Лешкина мать, - хмыкнула Оксана, завернув на кухню.
- Лешка не работает? – спросила Алина, проследовав за сестрой.
- Как же не работает. Работает. Дармоедов не держу. Любовник у меня, Алина. Мне тоже надо расслабляться, - оскалилась Оксана. – Это тебе не под боком жить у царя, - тихо заговорила она, едва не шипя. – Без обязательств. Пировать с утра до ночи. А то легко говорить да командовать. Сбросила на меня свой приплод, еще и является ко мне в дом, и выпытывает, кто, как и где работает. Королевна явилась. Извольте все кланяться перед ней.
- Дура ты, Оксана, - устало ответила Алина, тяжело оседая на табурет; сердце жгло разочарованием и болью – она жила только тем, чтобы увидеть свою девочку, свою дочь…
Так обрадовалась, что поедет в родной город с Косыгиным.
- Драгоценности откуда? Бабушка отдала? – спросила Алина.
- А тебе что до моих драгоценностей?! – возмутилась Оксана, заварив себе чай. – Ты смотри на нее! Мало тебе своих, что ли? Жадная какая стала. Точно говорят, как имеешь много, так еще больше хочется урвать.
- Бабушка говорила, прокляты они. От того счастья нет в семье нашей, - сказала Алина, осматривая небольшую, но уютную кухню; красивые картины натюрмортов на стенах, ремонт хороший, занавесочки на окнах ажурные.
Оксана громко рассмеялась, окинув сестру таким взглядом, будто перед ней сидит не любовница криминального авторитета, а несмышленое дитя.
- Талдонила старая про проклятье. Кто ж слушать будет, такая драгоценность у нас, древняя, - сказала Оксана. – Просила продать кому – то или закопать вообще в огороде, чтоб проклятье не распространить. Да кто ж слушать станет, из ума бабушка выжила явно.
- Надо было послушать. Нехорошо волю последнюю не исполнить, - Алина покачала головой, решительно встала и подошла к Оксане, возвышаясь над ней. – Снимай серьги и колье.
- Ага, еще чего придумаешь? Явилась в мой дом, еще и командовать будешь?! Мое это, по праву! Попривыкала все чужое отбирать! Сестра родная! – Оксана к окну отскочила. – Уходи! Не рады тебе в этом доме!
- Оксана, я позову свою охрану, - холодно сказала Алина, всматриваясь в красивые черты лица сестры, которые стали надменными и жесткими, властными; не узнавала она в стоящей перед ней женщине ту маленькую милую младшую сестричку с озорным взглядом, румяными щеками и тоненькими косичками.
Шамаханская царица перед ней, а не сестра. Алина ринулась к ней, сорвав колье с шеи. Оксана ошарашено захлопала выпученными глазами, вжавшись попой в подоконник, приложив руки к груди.
- Ты совсем с ума сошла! – закричала истошно она. – Гарик! Гарик, милый! Убивают!
В кухню вошел мужчина под сорок, взлохмаченный, в одних трусах и майке, осмотрев обеих сестер.
- Она, что ль? – усмехнулся он, опершись о косяк; его тут же снесла охрана, приложив хорошо.