- Точно, как Алинка в молодости, - проговорил мужчина. – Вызови Малиновского, пусть поработает. Не зря же он получает свою зарплату, - бросил Косыгин, у него зазвонил телефон, он вынул его из кармана пиджака, всматриваясь в экран и направляясь к двери. – Да, Костя, пусть он работает быстро, без самодеятельности.
Глава 31
За железными дверями послышалась возня, мужские возгласы и женский настойчивый голос. Дверь неприятно заскрежетала, пропуская Алину, которую ухватили за предплечья два амбала, но не толкали, не сжимали, боясь повредить, словно она фарфоровая статуэтка. Понимали, хозяин не спусти им с рук, если они навредят его женщине. Я впитывала образ элегантной женщины, похожей на голливудскую кинодиву.
-Анатолий Анатольевич… - замычали оправдательно амбалы, отпуская женщину; она смотрела с яростью на Косыгина, прошла вперед и размахнулась, хотела отвесить ему пощечину, но он ловко поймал ее занесенную руку, крепко сжав.
Если Алине и было больно, она этого не показала. Ни один мускул не дрогнул на ее прекрасном лице. Глаза сияли так ярко, наполненные такой жгучей ненавистью, что запросто могли испепелить Косыгина.
- Не переходи границы, Алина, - тихо сказал Косыгин, продолжая сжимать ее маленький кулак в свой ручище. – За что я вам плачу, ребята?!
- И это говоришь мне ты! Кто сейчас держит детей в подвале! – зашипела Алина, едва не скрежеча зубами. – Не смей! Слышишь! Не смей так поступать! Они же дети!
- Дети… - повторил Косыгин. – Те, которых не должно было существовать! От кого ты родила, Алина? Изменяла мне? Кто помог скрыть беременность?
- Изменяла, - усмехнулась ядовито Алина. – Дочь – от тебя, милый. И я костьми лягу, но она будет жить!
Косыгин усмехнулся, отпустил руку Алины. Отвернулся, еще раз смерив меня взглядом, а затем резко подался вперед, дав женщине пощечину. Звонкую, хлесткую, сильную. Она отступила, пошатнулась, но не прижала руку к наливающейся бардовым щеке.
- Алина… - вырвалось сипло у меня; женщина посмотрела на меня, и ее взгляд на доли секунд смягчился.
- Думаешь, удержишь власть? Давай, избей меня на глазах детей. Так же по -мужски, - зашипела Алина, гордо вскинув голову. – Давай, милый.
Видела, как напрягся Константин, смотря на Косыгина и Алину.
- Да я тебя удушу здесь, милая, на глазах этих детей, - Косыгин пугал меня еще сильнее, но не Алину, которая расслабилась, смотрела на него насмешливо, пренебрежительно. – Чего тебе не хватало, сука?!
- Не поверишь, - скривилась женщина. – Счастья. Любимого мужчины рядом, чтобы не скрываться, как мы делали всегда. Семьи, с кучей детей и торопливыми завтраками по будням. Мне никогда не нужны были ни богатства, ни весь этот блеск, что отдает фальшью.
- Сука… - ругнулся Косыгин, хватая Алину за шею, она не сопротивлялась, лишь продолжала смотреть на него. – Кто твой любовник? Говори по – хорошему… Я не Константин, церемониться не буду.
Перед взглядом мелькнуло движение, Константин быстро разделался с двумя амбала, что топтались в этой комнате, которые привели Алину. Оба мужчины без сознания лежали на полу. Косыгин смерил тяжелым взглядом Костю, повел бровью вверх.
- Отпусти ее, Толик. Я – ее любовник, - сказал спокойно Константин.
- Давно? – скривился Косыгин, его взгляд прожигал то Алину, то мужчину.
- С самого начала, - сказал он. – Отпусти Алину, Толик.
- Я ж вас обоих закапаю, сука, - зашипел Косыгин. – Верный друг. Брат. Мы ж с тобой кусок хлеба делили с малолетства. А ты на шлюху повелся. Брата предал.
- Отпусти ее, Толя. И не лезь за оружием, я быстрее, сам знаешь, - усмехнулся Константин, мельком взглянув на нас – Егор зашевелился, показывая нам знаками медленно прятаться за стулья.
Мы медленно стали сползать, перелезать, заерзали. Марта всхлипнула. Секунда – пара выстрелов. Все так быстро, громко. Оглушило. Слышала отдаленный крик. Может, я сама кричала?! Увидела Егора, что оседал, держась за плечо, сквозь его пальцы просачивалась кровь. Снова крик. Тошнит. Чувствую спазмы в желудке, горло напрягается, я рву на пол. Горько. Делаю глубокий вдох, тело подрагивает. Бросает то в жар, то холод. Вытираю рукой рот. Я вроде не ранена, не чувствую боли, кроме как в желудке. Оглядываюсь.
Косыгин лежит на полу, над ним склонились Алина и Костя. Косыгин тяжело дышит, на груди его – рана, пропитывает красным белоснежную рубашку. Пистолет лежит поодаль, его носком откинул Костя.