Довольно урча, монстр вновь резко сжимает шею. И тут я поняла - он играет. Он не хочет, чтобы его игрушку легко отпустило. Ему нужны страдания. Он ими питается. Это его любимое лакомство, и он сделает все, лишь бы их вкусить. Но из-за брони я ему давала их мало. Теперь же он отыграется на мне. За все эти разы, когда он уходил голодным.
Я потеряла счет времени. Пытка длилась слишком долго. Не знаю, сколько раз он отрывал свою лапу, а потом вновь зажимал, не обращая внимания на мои хрипы и стоны. Кажется, я пару раз отключалась, но просыпалась я в его крепкой хватке. Сейчас же до меня дошло, что все кончилось и давно. Его нет рядом как минимум пару часов, а мне все еще страшно, мое сердце колотится, а на шеи теперь отпечатки его лапы.
Мои и без того трясущийся ноги не выдерживают, и я падаю на колени больно ударяюсь. Я устала. И, не сдерживая себя, начинаю рыдать, как рыдает грудничок, как плачут дети, чтобы их услышали и пожалели, но, увы ,меня не слышат, меня не жалеют. Плачу до тех пор, пока слез не остается, а после просто тихо воют от фантомной боли на шеи и ужасной боли в груди. Почему никто не слышит?
На следующий день я прихожу к друзьям как ни в чем не бывало. И они верят. Всегда верят. То ли они великие слепые, то ли я актриса от бога. Но глаза, опухшие от слез раскрывают мою игру. Так что они слепые. Рука активно трет шею, а зрачки дико бегают ища черную тень с когтистой лапой.
Все таки актриса из меня никудышная. Меня хватает на пару дней. После я исчезаю, не сказав ни слова. Почему? Я много об этом думала, почему я молчу. Наверное потому что у них есть свои проблемы или то, что они моих не видят, а значит и не надо показывать. К конечному выводу я не прихожу.
Все это время наедине с собой я склеивала броню. Вышло ужасно. Она трескается и скрипит, как старая дверь. Но эти дни я не была одинока, монстр приходил и довольно урча, ломал броню. Приходилось склеивать вновь и вновь. Я уже не чувствовала ничего, кроме усталости, и даже хватка на шеи не так пугала. Я устала. Меня не было неделю или две. Меня потеряли. Не много радует, что я кому-то нужна, кроме монстра.
Возвращаюсь я ярко! Со скандалом. Меня потеряли. На меня обиделись, потому что я потерялась. Но они не знают, как бродить по вечному лабиринту собственного разума и не видеть выхода. Я извинилась! Мысленно поклялась больше не пропадать. Не хочу причинять другим боль, даже если делаю другим хуже. От возращение стало только хуже. К лапе присоединилось щупальца вины они не душила, но мощно присосались к моему мозгу на долгие месяцы.
Прошли месяцы с того моменты. И конечно монстр приходил, сжимал глотку, ломал склеенную броню. Больше я не уходила склеить броню. Поэтому в доспехах образовались широкие дыры и удивительно, что они до сих пор не упали. Улыбка стала как доспехи натянутая и вот вот развалится, но другие верили. И вопросы не задавали. Они явно не чувствовали, как я распадаюсь на маленькие осколки. Возвращаюсь я ярко! Со скандалом. Меня потеряли. На меня обиделись, потому что я потерялась. Но они не знают, как бродить по вечному лабиринту собственного разума и не видеть выхода. Я извинилась! Мысленно поклялась больше не пропадать. Не хочу причинять другим боль, даже если делаю другим хуже. От возращение стало только хуже. К лапе присоединилось щупальца вины они не душила, но мощно присосались к моему мозгу на долгие месяцы. Прошли месяцы с того моменты. И конечно, монстр приходил, сжимал глотку, ломал склеенную броню. Больше я не уходила склеить броню. Поэтому в доспехах образовались широкие дыры и удивительно, что они до сих пор не упали. Улыбка стала, как доспехи натянутая и вот вот развалится, но другие верили. И вопросы не задавали. Они явно не чувствовали, как я распадаюсь на маленькие осколки.
К ним что не приходит монстр?
И оказалось, что нет. Были те, к кому он раз заходил, но чтобы так часто как ко мне нету. Они даже не понимают, что это! Они не понимают, как это боятся, что он придет, каково каждый раз вздрагивать от его упоминания, даже если оно отдаленно. Они не понимают, каково это - бежать в тяжелых доспехах от монстра, от самого себя. Какого это горбится от всего.
Я устала.
Однажды наступит день, когда монстр явится так громко, словно выпускал ракеты из своего логова, когда выходил. На мне будет броня, но я пойму быстро, что она не поможет и тогда я побегу. За десяток лет я научилась бегать от петлей в темных туалетах и от поездов, катящихся по длинным шпалам. Я сбегала сотни раз от монстра, но на этот раз еще на старте пойму, что он поймает меня до того, как я переступлю финиш. Но это не останавливает. По моим венам плывет стекло, боль и адреналин. В моих волосах тот самый ветер свободы, но на этот раз он не сможет дотянутся до меня. Мимо меня будут люди, они косо посмотрят и, возможно, покрутят у виска, ведь никто не видит чужих монстров, только скелеты в шкафу и своих чудищ.