Монстрик
— Саич!!! Ты там как??? Крик парня далеко разносился по туннелям полузаброшенного отстойника, напарник уже минут пятнадцать как забрался в лаз, и верёвка не дёргалась, а значит, опытный, но уже не молодой ремонтник не двигается. Может, просто стоит на месте, а возможно, потерял сознание и медленно умирает, надышавшись спёртого воздуха с обилием совершенно неполезных для организма газов. — Виктор Саввич!!! Ты там как?! Дёрни за верёвку! Неугомонный парень продолжал кричать в лаз, но сам шагнуть не решался. Набрав в грудь воздуху, чтобы позвать в третий раз, смиряясь с мыслью, что придётся погружаться в царство склизких и отвратительно пахнущих миазмов, парень прислушался и вместо заготовленной фразы выдал: — Чаво, блин? — Говорю, за хер себя подёргай, а не за верёвку, — из мрачной дыры в полу раздался голос напарника, а за ней и голова, тяжело дышащая, пот застилал глаза и смывал густую чёрную массу, которой было запачкано всё окружающее и плоть тоже. — Коль час мой придёт, то не здесь, совсем не здесь, — продолжил Виктор Саввич, расположившись на краю лаза, — вот верю я, что костлявая придёт за мной в постели… Молодой подал руку напарнику, и тот уже нормально встал, остановившись на полуфразе в размышлениях и том, как бы ему хотелось умереть. Нужно было отмываться и составлять рапорт, в котором в ярчайших красках описать, в сколь прекрасном состоянии прибывают туннели очистных сооружений, сколь крепка полувековая кладка, что текут там кристально чистые молочные потоки, а воздух соперничает с альпийскими лугами или голландскими полями. Написать всё то, что ждёт руководство, то, что вписывается в его, руководство, картину мира. А то, что на самом деле, на это всем плевать. Ибо даже ремонтники дальше сотни шагов вглубь не ходят, если всё не обвалилось, значит, держится, а значит, главное — чтобы упало не в их смену. — Ты люк закрыл? — Да вроде да, как вытянул тебя, так ногой его и подвинул. — Ногой? Ты кому в уши льёшь? Пудовый люк, там монтировка гнутая валяется для этого. Беги обратно, давай. Пойдёт кто из обходчиков и рухнет, а то и кляузу напишет. Я из-за твоей глупости лишаться премии не хочу. Бегом, блин, пока недалеко отошли. Минутное дело. — Да закрывал я его, — соврал молодой, возвращаться в самое грязное, да и малопосещаемое место совершенно не хотелось. — Пошли вместе, готов поспорить, я его закрыл. — На понт взять хочешь? Ну пошли, но если он открыт, с тебя пиво. — По рукам. Молодому ничего не оставалось другого, как соглашаться. Жаль, конечно, сотни, но фиг с ним, проставится. Платят одинаково, а напарник работает больше. Вновь войдя в зал, по центру которого и находился вход в страну миазмов, оба немного опешили: люк и вправду был закрыт. — Вот что я и говорил — закрывал я. — Цыц. Нечисто здесь что-то. — Ась? Виктор подошёл к люку и внимательно на него посмотрел. Молодой подошёл ближе и встал у напарника за спиной. — Видишь? Врун малолетний. — Чё? — А то, монтировка вон валяется, под тряпицей, но люк закрыт, и следы на нём странные, как будто от пальцев. Что за херь? — Я это, в душе… не знаю. Закрыт, и ладно. Пошли мыться. — Не-е-е-е, — протяжно выдохнул Виктор, — это уже интересно. Нужно разбираться. — Это я закрыл ногой. Говорю же. Виктор нагнулся за монтировкой и подцепил край люка, с явным усилием приподнял тяжёлую литую крышку и потянул на себя. Медленно начал появляться провал в неосвещённые недра. — Ну и как ты одной ногой это сдвинул? А?! — Не знаю! Пошли отсюда. Я тебе ящик пива подгоню, только пошли на хер. — Без истерик, молокосос! — рявкнул Виктор и с большей натугой потянул дальше. — Ладно, что-то она потяжелела. — Да пошёл ты, задолбал уже. Я сваливаю… Перебранку прервали странные звуки из лаза, что-то между бурлением большого потока воды и шипения. Глаза мужчин встретились друг на друге, и они оба взглянули на внезапно открывшийся люк. Хотелось материться, необходимо было орать, а самым разумным было бы бежать. Но сил ни вздохнуть, ни пошевелиться не было. Тишина, гробовая, до звона в ушах, только стук, оглушающий стук в ушах, от сердца, от застывшей до ледяного состояния крови. Перед мужчинами вылезший наполовину из люка стоял монстр. Чудовище бледно-серого цвета на свету и переливчато-чёрное в тени. Были отчётливо видны руки или лапы, но ни локтей, ни пальцев не было. Массивное туловище плавно, не по-человечески плавно перетекло в голову — такую же гладкую, как и всё остальное. Только две маленькие бусинки глаз неотрывно смотрели на напарников. Секунда или две прошло с того момента, как оно показалось, и вопрос был только в том, кто первый решится пошевелиться. Глаза или то, что можно было принять за глаза, пропали, обтекли непрерывно колышущейся плотью, словно веки, и появились вновь. Вот только они уже были другими. Без отблесков, огромные, словно два пятна мрака, недвижимые, но не было сомнений, что они внимательно изучают людей. Хрупкую ситуацию нарушил молодой: он отшатнулся назад, оступившись на осколке кирпича. Патовый момент прошёл, и все это осознали, но каждый по-своему. Будучи уже в движении, молодой рухнул назад, упав на спину, и, зачем-то перекатившись, пополз к выходу. Виктор в эту же секунду, держа в руке монтировку, замахнулся на чудовище, но и оно не бездействовало. Быстро, но при этом плавно оно протянуло к мужчине конечность. На первый взгляд, в первые мгновенья она казалась щупальцем, но долю секунды спустя она разделилась на отростки. Этакие три пальца. Монстр потянулся к человеку, наклонился к нему и попробовал дотронуться. Человек из полузамаха опустил металлический прут на то, что приближалось к нему. Удар — и металл коснулся странной плоти. Словно открытой ладонью ударили по мокрой и упругой поверхности. Чудище отреагировало более чем по-человечески: поджало конечность и попыталось потереть второй. А там, что можно было бы принять за голову, помимо иссиня-чёрных глаз, словно надрыв, образовался рот. Отверстие с неровными краями и уходящей вглубь тела полостью. Вновь раздался этот странный клокочущий звук, бульканье и шипение. Глаза сузились, не уменьшились, а словно прикрылись, и конечности напряглись, оперившись на края люка. Виктор, уже отойдя от первого шока и осознав, что неведомое чудище возможно чувствует боль, приготовился к бою, бросив краткий взгляд на напарника: тот только начинал отползать, ещё возясь в пыли и больше проскальзывая, пятясь и стараясь найти опору на бетонном полу. Помощи от него ждать не приходится, в лучшем случае кого-нибудь позовёт, когда сбежит. Значит, бой один на один, как во дворе, в детстве. Только противник не такой же пацан из соседнего двора, а настоящий монстр. Но хоть в руках не палка какая, а металлический прут, сантиметровый в диаметре и загнутый на концах. Серьёзное оружие, значит, и шансы велики. Монстр проворно вылез наружу и, не отводя глаз от Виктора Саввича, вновь попробовал до него дотянуться, но делал это медленнее, плавно и осторожно. Когда тройное щупальце вновь достигло зоны, где можно отмахиваться, Виктор занёс своё оружие над плечом и пару раз подёргал. По телу чудища пробежало пару волн, и на широченной шее, больше похожей на плечи, открылись маленькие щёлочки, они затрепетали, стараясь всосать воздух. Но быстро захлопнулись, и в позе монстра что-то изменилось, еле заметное, но очень важное. Казалось, что ему тяжело здесь, оно вздрагивало, и переливистые волны, пробегающие по его телу, участились, но путались в направлении и сталкивались. Мужчина попятился, всё так же держа прут над плечом, готовый ударить в любой момент. Монстр качнулся вперёд, сокращая расстояние, как бы перетекая из одного места в другое и в это же время вновь протягивая щупальце. Виктор махнул монтировкой и отбил один из отростков, сделал шаг назад, но не успел встать наизготовку. Второе щупальце обвило его ношу и потянуло к монстру. Упав, он ударился головой и раскинул руки, раздался звон металла о бетон. Мгновенно собравшись, он без замаха начал бить щупальце, но монстр уже никак на это не реагировал, лишь побулькивал в такт ударов. В конце зала заскрипела дверь, и Виктор понял, что остался совсем один, молодой напарник окончательно сбежал. И даже если он позовёт на помощь, никто не успеет. Виктор был опытен, ибо не одно десятилетие работал на этом объекте, сколько раз он спускался в подземелье и счесть-то невозможно. Это молодые морщили лбы и воротили носы от работы, а Саввич привычно прыгал в нечистоты, давно смирившись с грязью и вонью. Но такой концентрации, как сейчас, он не чувствовал никогда. Уже впитавшееся в кожу сладковато-кислое, специфически омерзительное. Монстр распластал его на полу, обвив щупальцами ноги и руки. Монтировка осталась в метре от него, банально выпала после одного из неудачных ударов. Страха уже не было, как и обречённости. Они смотрели друг на друга, изучая и пытаясь понять, кто есть кто. Глаза человека слезились, руки немного покалывало, а привыкший ко многому нос старался вдыхать через раз. Монстр смотрел не моргая, лишь иногда как бы изменяя размер глаз — то ли фокусируя, то ли стараясь подстроиться под непривычное освещение. Плоть монстра оказалась действительно бледно-серой, но очень многое зависит от освещения: она переливалась и меняла оттенки непрерывно и с первого взгляда хаотично, но, возможно, была какая-то логика и в этом. Одним из отростков щупальца чудовище поглаживал