Кэб заскользил вниз по склону холма. Перед ними открылся сначала город, затем озеро Арканзас, непривычно поделенное на участки — желтые, светло— и темно-зеленые, коричневые, черные. А сзади вырастало, как театральная декорация, стальное небо. Горячая синяя искра Минтаки Суб-30 клонилась к вечеру, отблескивая на пластиковом экране кэба и в уголках глаз Джин.
Девушка следила за знакомым узором города. Центральная площадь с бетонной танцплощадкой, окрашенные в синий цвет здания суда и тюрьмы, таившаяся сзади них Райская Аллея. И угловатый коричневый фасад почти что на краю города — таверна «Старый Ацтек», принадлежавшая Джо Парле.
4
Кэб сел рядом с «Сунхаузом», и пилот отнес небольшой багаж Джин к боковому входу. Отель был явно новым, судя по поверхностным претензиям на роскошь, но противоречие между стилем метрополии и самим фактом местонахождения в маленьком городке на второстепенной планете приводило к обратному, скорее смехотворному эффекту. Здесь был прекрасный пол из местного зеленого агата и мозаичные коврики ручной работы, купленные по дешевке на одной из планет, а также дюжина земных пальм в кадках цвета морской волны. Но не было лифта на втором и третьем этажах, а портье стоял в заметно изношенных туфлях.
В вестибюле никого не было, кроме двоих — клерка и человека, который что-то настойчиво говорил ему. Джин застыла в дверях как вкопанная. Тощий человек, похожий на птицу, элегантность его одежды напомнила элегантность мозаичных ковриков и земных пальм. Колвелл.
Джин вычисляла. Очевидно, он вылетел на более быстром корабле, чем она, возможно, почтовым экспрессом. Пока она колебалась, Колвелл повернулся, посмотрел на нее, посмотрел снова. Его челюсть отвисла, брови сомкнулись сердито на лбу. Он сделал к ней три широких шага. Джин попятилась, думая, что он хочет ее ударить.
Колвелл сказал с разъяренным видом:
— Я обыскал из-за вас весь город!
Любопытство Джин взяло верх над тревогой и злостью.
— Ну, вот она я. И что?
Колвелл смотрел мимо нее, на улицу, тяжело дыша.
— Вы одна?
Джин, сощурив глаза, ответила:
— Какое вам дело?
Колвелл заморгал, рот его превратился в безобразную, полную недоброжелательности линию.
— Когда я верну вас в свой компаунд, я покажу вам, какое мне дело!
Джин сказала ледяным тоном:
— О чем вы вообще говорите?
— Как вас зовут? — закричал в ярости Колвелл. — Позвольте мне посмотреть вашу… — он схватил ее за руку и развернул запястьем вверх.
Он недоверчиво уставился на нее, снова поглядел на запястье.
Джин вырвала руку.
— Вы сошли с ума? Кажется, жизнь среди цыплят не добавила вам ума!
— Цыплят? — он нахмурился. — Цыплят? — лицо его лишилось выражения. — О… о, конечно. Как глупо. Вы мисс Джин Парле, вы прилетели в Ангел Сити. Я ожидал вас только через неделю… Думал, со следующим пакетботом.
— А вы за кого меня приняли? — спросила она негодующе.
Колвелл прокашлялся. Злость уступила место поразительной вежливости.
— Виноваты мое плохое зрение и плохое освещение здесь. Моя племянница примерно вашего возраста, и на мгновение… — он сделал значительную паузу.
Джин взглянула на запястье.
— Как получилось, что вы не знаете ее имени?
Колвелл беспечно ответил:
— Мы с ней иногда шутим. Маленький глупый семейный розыгрыш, видите ли.
— Не удивлюсь, если именно ваша племянница вышвырнула меня из гостиницы старого Полтона.
Колвелл замер.
— Что сказал Полтон?
— Он кричал, что управляет отелем, а не сумасшедшим домом. Он сказал, что не хочет больше иметь дело ни с кем из моих дружков.
Пальцы Колвелла прошлись вверх и вниз по пиджаку.
— Старый Полтон, боюсь, несколько вздорный тип, — на лице любителя цыплят появилось новое выражение, страстная галантность. — Теперь, когда вы здесь, на Кодироне, мне не терпится показать вам свое поместье. Вы с моей племянницей несомненно подружитесь.
— Я не уверена. Мы слишком похожи, если верить старику Полтону.
В горле Колвелла прозвучал протестующий звук. Джин спросила:
— Как зовут вашу племянницу, мистер Колвелл?
Колвелл заколебался.
— Марта. И я уверен, что Полтон преувеличивает. Марта спокойная и кроткая девушка, — он выразительно кивнул. — Я могу на Марту положиться.
Джин пожала плечами. Колвелл, казалось, заблудился в собственных мыслях. Он неспокойно двигал локтями, кивал не в такт этим движениям головой. Наконец, похоже, пришел к определенному решению.
— Я должен сейчас отправиться по своим делам, мисс Парле. Но я загляну к вам, когда буду в следующий раз в Ангел Сити, — он поклонился Джин и удалился.
Джин повернулась к клерку.
— Мне нужно комнату… Мистер Колвелл часто бывает в городе?
— Не-е-ет, — сказал клерк, колеблясь. — Не так часто.
— А его племянница?
— Мы видим ее еще реже. Фактически, — клерк кашлянул, — совсем редко.
Джин бросила на него резкий взгляд:
— Вы сами когда-нибудь видели ее?
Клерк снова прокашлялся:
— Ну… на самом деле нет… Я… я думаю, мистеру Колвеллу лучше было бы переехать в город, может быть, снять для племянницы номер в отеле.
— Почему?
— Ну… долина Корнуэлл очень дикое место. Это у Балморалских гор. Там глушь и запустение, особенно когда они отказались от старого Дома Реабилитации. Никого рядом на мили, если что понадобится…
— Странное место для цыплячьей фермы, — предположила Джин.
Клерк пожал плечами, словно подчеркивая, что не в его правилах болтать о хозяевах отеля.
— Вы желаете зарегистрироваться? — спросил он.
5
Джин переоделась. Вместо дорожного серого габардинового платья надела спокойных тонов темно-синее и вышла прогуляться по Мейн-стрит. Хотя и чувствовался новый дух, но под несколькими косметическими аппликациями из стекла и нержавеющей стали Ангел Сити оставался почти таким же, как она его помнила. Мимо проходили люди, которых она, казалось, узнавала, и пара-другая встречных награждали ее любопытным взглядом, что само по себе ничего не доказывало — она привыкла к постоянному вниманию.
Около старых городских суда и тюрьмы, зданий из отвердевшей, окрашенной в синее каменной пены, Джин свернула налево, на Райскую Аллею. Что-то сдавило ей горло: на этой сцене проходило ее оборванное, нищее детство…
«Фу, — сказала Джин, — хватит этой сентиментальности, хотя именно из-за нее я оказалась здесь. Ну зачем было тревожить себя мыслями об отце и матери». Она с беспристрастным изумлением рассмотрела себя в свете сентиментальности, затем вернулась к возможному поиску родителей. «Вероятно, я заварю здесь бучу. Если они бедные, они будут ожидать, что я помогу им…» Она улыбнулась, и ее маленькие зубки засияли. «Им понадобится всего-то немного». Джин пришло в голову, что в основе ее миссии лежит, пожалуй, злой умысел: она нарисовала себе картину, как, щеголяя своей устроенностью, встречается с угрюмым мужчиной и угрюмой женщиной. «Когда вы бросили меня на биллиардном столе Джона Парле, вы бросили два миллиона долларов».
Но куда более вероятно, что ее родители, вместе или по отдельности, растворились в неохватной темной веренице человеческой Вселенной. Тогда выследить среди звезд и планет их дорогу, позабытую за семнадцать лет, станет неразрешимой проблемой… Джо Парле мог бы сказать, кто ее родители, он не раз намекал, что знает. Но Джо Парле мертв, уже семь лет как мертв, и Джин не чувствовала никаких угрызений совести. В трезвом состоянии он был груб и тяжел на руку, пьяным он был похотлив как дикарь и очень опасен.
Когда ей исполнилось девять, он начал лапать ее, скоро она научилась прятаться под салуном, когда видела его пьяным. Однажды он попытался последовать за ней, ползя на животе. Она била его в лицо ножкой от старого кресла, тыкала в глаза, пока он, чуть не свихнувшись от бешенства, не отступил, чтобы отправиться за пистолетом. Джин поспешила найти другое убежище и вернулась на свой чердак только потому, что больше некуда было идти.
На следующее утро Парле, горбясь, пришел к ней, лицо еще в царапинах и синяках. У девочки был нож, и она держалась твердо, застыв на месте, доведенная до отчаяния. Парле бранился, насмехался над ней, бросал обидные упреки, сохраняя при этом дистанцию: «Конечно, ты маленькая дьяволица и, конечно, я единственный папочка, который у тебя есть, но я знаю больше, чем позволяю себе болтать. И когда придет время раскрыть карты, я знаю, куда пойти. Я могу принести это даже домой, и тогда кое-кому придется плохо».