Повсюду в доме были расставлены статуи и всякие диковины. Большинство из них выглядели просто ужасно: со всех стен скалились какие-то челюсти, щерились измазанные кровью морды неведомых чудовищ, гримасничали маски, воинственно блестели приклады ружей и лезвия старинных алебард. Дорис, в обязанности которой входило поддержание чистоты в доме, упорно отказывалась прикасаться ко всем этим безделушкам хотя бы даже тряпкой для пыли.
— Я так думаю, не стоит их беспокоить. И профессор мне не велит. Да я и сама их не стала бы трогать, — поясняла мне горничная.
— Почему ты их так боишься, Дорис? Вряд ли ты их повредишь — они же не настолько хрупкие? — любопытствовала я.
— Профессор говорит, все эти штуки не простые, они магические, ими можно даже наводить порчу, и проклинать духов, и все такое.
— Ты, наверное, хотела сказать «заклинать духов»?
Девушка явно не слишком хорошо разбиралась в черной магии.
— Но, Дорис, неужели ты и впрямь веришь в такую ерунду? Ведь эти идолы сделаны из дерева и камня. Всего лишь диковинные безделушки, и не более! — взывала я к ее здравому смыслу.
Горничная невнятно возражала. Но как-то раз она сказала мне вот что:
— Профессор Чейзен утверждает, что некоторые люди — ну всякие там ведьмы, колдуны, шаманы и прочие — могут вызывать духов. Он мне рассказывал пару раз истории об этом, так я чуть со страху не померла, мисс. Меня потом кошмары замучили. А профессор утверждал, что он сам видел такие штуки собственными глазами. Африканские племена, те, что живут в джунглях, вырезают из дерева фигурки животных, чтобы эти животные могли призывать или, как там это говорят… вызывать духов и даже оживлять мертвых…
Мне было нечего ей на это возразить. Очевидно, истории об оживших мертвецах произвели на Дорис столь сильное впечатление, потому что ее сознание было и без того затуманено религией, а потому оказалось способно принять на веру самые дикие россказни мистера Чейзена. Такова природа человеческого разума: однажды поверив в сверхъестественное, люди навсегда утрачивают способность мыслить рационально.
В следующий четверг, в половине восьмого вечера, я решила пойти в столовую, чтобы выпить перед обедом стаканчик шерри. Спускаясь по лестнице, я услышала в холле сердитый голос Суонджа, который явно на что-то жаловался Дорис.
Я остановилась и прислушалась. Разумеется, подслушивать стыдно. Но мой жизненный опыт подсказывал мне, что иногда это просто необходимо.
— Эти твари совсем сдурели, — негодовал Суондж.
— Как ты можешь так говорить? Просто бедные зверюшки очень чувствительные, как утверждает хозяин, и иногда с ними не так уж легко сладить. Они у нас и правда особенные — достаточно раз их увидеть, чтобы в этом убедиться. Ну и что, что иногда они ведут себя немного странно?
— Странно — мягко сказано. Нынче вечером весь зверинец дружно рвется на волю, они там скребутся в своих клетках как сумасшедшие. Кошки грызут вольер и царапают его когтями, словно в их планы входит нынче вечером всем выводком наведаться в деревенский паб и ничто не может им помешать.
Дорис хихикнула.
— Может, это жара на них так действует? — предположила она.
— В своем ли ты уме, дорогуша Дори? Они же из Африки, а там наверняка гораздо жарче, чем у нас, — резонно возразил дворецкий.
Как, он назвал горничную «дорогушей Дори»? Это что-то новенькое.
— Не бери в голову, — еле слышно зашептала девушка. — Скоро это все закончится. Ты мне веришь, до?.. — Тут ей, видимо, что-то послышалось, и она осеклась: — Тсс… Тише, грымза вот-вот спустится.
Грымза в моем лице и впрямь вскоре спустилась в столовую, тактично известив заинтересованных лиц о своем приближении легким покашливанием, и изо всех сил постаралась сделать вид, что ничего не слышала, поскольку, разумеется, находилась все это время в своей комнате и вот только сейчас решила поужинать.
После еды я в течение получаса занималась музицированием на слегка расстроенном, но довольно приятном по тембру фортепиано. Потом, закрыв сборник сонат Моцарта, я, как обычно, отправилась на вечернюю прогулку по парку — в такую жару мне, разумеется, было просто необходимо подышать свежим воздухом, так что Дорис нисколько не удивилась, когда я собралась и вышла из дома. Конечно, меня в первую очередь интересовало, что происходит в зверинце: на самом ли деле животные так беспокойны, как говорит Суондж?