— Считаю до трех и начинаю бить!
— Но, мастер Тангор…
— Никаких!
Дэнис всплеснул руками.
— Все же пропадает!!!
Бойцы откинули крышку ящика.
Действительно, пропадает. К прочной деревянной раме было прикручено уже знакомое мне тело. Выглядел зомби фигово — кожа высохла и потрескалась, глаза ввалились, да и цвет… В магическом плане его жизненные меридианы выглядели, как растрепанные веревки, по-видимому, никому из доступных «надзору» магов не хватало сил обновить их целиком (вот почему я никому не оставляю Макса надолго).
— Что это?
Вот только Йохана здесь и не хватало.
— Зомби! — с мрачной прямотой объявил я, наслаждаясь секундным замешательством пришельцев. — Человеческий.
Белый бочком подобрался к ящику и с болезненным любопытством заглянул внутрь.
— А… С ним все в порядке?
Странный вопрос! Особенно — заданный про мертвеца.
— Нет. Ну-ка, отвернись.
Йохан послушно закрыл глаза и обхватил голову руками — закрываться от черной магии он научился хорошо.
Я скрипнул зубами и прошелся по реанимирующим проклятьям, возвращая им первоначальный вид.
— Теперь все в порядке.
Зомби неожиданно обмяк в ящике. Я понял природу тех странных толчков — мертвец бился в конвульсиях. Надо же, покойника и того довели…
— А теперь — вон!
Я готовился к тому, что мне придется выталкивать их в шею по одному, но тут Дэнис нанес подлый удар — стал апеллировать к белому магу.
— Понимаете, зомби — это вынужденная мера. Мастер Тангор пострадал в результате диверсии, и враждебную энергию нужно было куда-то деть. Сами поддерживать это существо мы не в состоянии, остается — сжечь.
Йохана передернуло.
— Томас, но оно же мыслит!!!
— Откуда ты знаешь?
— Я вижу!
Тьфу! Угораздило же его вылезти из лаборатории именно сейчас. Я-то думал, что нежити вызывают у белых неодолимый ужас. С другой стороны, к Максу Йохан быстро привык, а Чарак не раз намекал, что зомби — своеобразные трансмастеры. Теперь, если я на его глазах обреку мертвеца на… гм… смерть, то мы поссоримся, и мои замечательные планы относительно рудных бактерий пойдут псу под хвост.
— Это же зомби, чудовище! — попробовал я урезонить Йохана.
— В нем есть душа! — уперся белый.
Не знаю уж, что он там в гнилом трупе разглядел — не силен я в белой магии.
— Мы заплатим, — вставил свой полтинник Дэнис.
— Сколько? — не удержался я.
Сошлись на двойной цене. Чую, пожалею я о своей доброте, сильно пожалею! Что самое противное — со слов Дэниса, покойник ничего о своей прошлой жизни не помнил (или делал вид, что не помнит). Должно быть, наши с Шорохом усилия все-таки нанесли пробужденному сознанию какой-то вред. На мой взгляд, попытка его сохранить была продиктована исключительно крохоборством — начальство не желало терять такую диковинку.
Запирать мертвеца в чулан показалось мне бессмысленным — все равно Йохан туда залезет. Пусть лучше новый жилец болтается перед глазами.
— Ты меня понимаешь?
«Да».
— Хулиганить будешь?
«Нет».
— Развязывайте!
И стало нас — те же плюс зомби.
Восстановление личности у черного имеет свои недостатки. С одной стороны, приятно знать, что я — это снова я. С другой стороны, оглядываешься по сторонам, и тут же тянет на философию, меланхолию и демагогию.
Вот, интересно, что бы сказал дядя Горднон, если бы узнал, что я тут творю? Проклял бы, натурально. Зачем ему среди родни полные уроды?
Судите сами: нормальный черный маг живет уединенно, трепетно заботится о своем общественном статусе и вызывает у окружающих боязливое уважение. Я, едва приобрел собственный дом, тут же заселил его полузнакомыми компаньонами. Мне даже нравилось, что за стеной все время кто-то ходит, меняет чашки на кухне и оставляет в ванной свою туалетную воду (не знаю — чья, но запах был приятный). Правильный черный выстроил бы жесткую иерархию на манер армейского колледжа с собой во главе, а я довольствовался тем, что меня не дергают без необходимости. Мнение кого-то за пределами дома меня не интересовало вообще — все равно лучшего алхимика нет на три дня пути в любом направлении (даже если брать в расчет Четвертушку).
А отношения с властями? Я регулярно с матюгами выгонял из дома полковника «очистки»! Что, впрочем, не мешало ему раз за разом возвращаться обратно (совершенно бесстыжий тип, к тому же — желудочно неудовлетворенный). В моем деле навсегда застряла печать «сотрудник НЗАМИПС», а шеф суэссонского «надзора» при встрече вежливо справлялся о моем здоровье. Наверное, беспокоился, что ему делать с моими зомби, если я навернусь. Две штуки немертвых — это вам не дождик золотой!
Ну и, наконец, правильные черные не нравятся правильным белым. Хотя тут источник патологии нуждался в уточнении. Вдруг с Йоханом тоже что-то не так? Взять, например, это его навязчивое желание покровительствовать зомби, особенно — последнему, человеческому, с легкой руки белого названному мистером Флапом. Покойник, конечно, вышел качественным, но без моей постоянной поддержки живенько деградировал бы до куска безмозглого мяса и полетели бы клочки по закоулочкам.
Наверное, все дело в том, что я слишком рано добился своего положения. Не успел, так сказать, вкусить прелестей борьбы за место под солнцем, отработать должную хватку. Стоило мне как следует упереться и на меня тут же посыпались дары: дом, деньги, связи. Вон, координатор юго-запада прислал мне ко дню рождения гнуснейшую открытку со скелетиками на обложке (не иначе — делал на заказ). Патент на камуфляж у меня, наконец-то, купили…
Не решенным оставался только вопрос строительства башни: алхимику она, вроде бы, не положена, а черному магу без нее — никак. Впрочем, с башней у меня имелась уважительная причина: проект рудных бактерий сдвинулся с мертвой точки, а раздвоиться, несмотря на сложности со специализацией, я пока был не способен.
В конце весны, когда сеточка трещин только-только появилась на сохнущих суэссонских дорогах, Йохан, весь сияющий, как новая крона, пригласил нас на презентацию своих достижений. Скажем прямо, от моей идеи остались только строчки на плакате. На столе громоздились три больших аквариума, явственно попахивающие кислотой. В одном горкой были свалены куски руды, какие-то неприятно-дырчатые, словно гнилое яблоко, вдобавок покрытое наплывами лишая, в другом торчала аккуратная решетка, плотно засиженная ракушками величиной с ноготь большого пальца. В третьей емкости плавали рыбы. На моих глазах кусок руды раскололся, внутри копошилось длинное, розовое существо, не очень довольное тем, что его обнаружили.
— Что это? — почти хором спросили мы с Четвертушкой.
— Бурильщик! — с тихой гордостью ответил белый.
Дальше последовали минутное замешательство и получасовая лекция об обитателях морского дна. То есть, я знал, что природничество — особое искусство (недаром его отделяют от белой магии так же, как некромантию от черной), но насколько оно специфично до конца не понимал. Йохан, с ласковой улыбкой, барабанил пальцами по стеклу аквариумов, демонстрируя их обитателей и описывая достижения своих питомцев так, словно лично помогал каждому. Однако результат был налицо — бурильщики крошили камни, бактерии переводили минералы в растворимую форму, моллюски — осаждали готовый продукт, а рыбы плавали вокруг, поедая всех, кто работал недостаточно усердно. Йохан изящно обошел потребность в сачке — по сигналу цветной лампы плавучие надсмотрщики собирались в отдельный загон, давая работникам время на личную жизнь.
— А это серенькое — что? Я потыкал пальцем в сторону бурых наростов.
— Ежи.
— ?
— Морские. Знаете, среди них тоже есть сверлящие виды.
— А.
Никогда бы не подумал, что в море тоже есть ежики. Сверлящие. И в каком же месте у них дрель? Мать моя! Чего только на свете бывает. А вот рыбы выглядели несолидно.
— Почему такие мелкие? Это мальки?
— Нет, — дернул бровью маг. — Вы же задали необходимую производительность! Этот размер оптимальный, если организовывать транспортировку продукта, проще создать еще один вид. Деятельность регулятора потрясающе сказывается на работе ансамбля, — он одарил аквариум смущенным взглядом. — Странно, мне ни разу не встречалось упоминаний об использовании хищника для стимуляции продуцирующих организмов.