Согласно, однако, Берналю Диасу, мешики покинули Тицаиаициико. Правители города мирно предстали перед Кортесом и заливаясь слезами отрицали свою вину. Чемпо- альтеки были их извечными врагами и старались заручиться поддержкой испанцев для сведения старых счетов. Фактически, они уже начали их грабить. Кортес потребовал вернуть награбленное и употребил все свое красноречие для того, чтобы между двумя городами установился мир.
Трудно отдать здесь предпочтение той или другой версии. Присутствие мешиков подтверждается свидетелями, которые говорят о большом количестве убитых индейцев. Важным для пас остается определение в этом деле позиции Тройственного Союза. Тот факт, что гарнизон осуществлял репрессии против мятежной провинции, не вызывает особых сомнений: следовало оторвать ее от новых союзников. Маловероятно, что после этого мешикский гарнизон отступил. Если он действовал но особому приказу императора, то мешики имели задание — избегая конфликтных ситуаций, наблюдать за действиями испанцев. Нужно было выяснить, как далеко они могут пойти.
Во всяком случае, Монтесума знал теперь то, что он хотел узнать. Чужеземцы без колебаний вступают в конфликт с его войсками. И поскольку плохая новость обычно не приходит в одиночку, то он узнал также, что Кортес получил подкрепление в виде нескольких десятков человек и девяти лошадей, которые прибыли на корабле в Веракрус. Немного погодя ему сообщили о прохождении вдоль берега четырех других кораблей, направившихся на север. Имел ли он здесь дело с массированным вторжением? Ему донесли также, что испанцы посадили специально на мель большинство своих кораблей — как если бы они навсегда решили остаться в Аиауаке...
Поддерживаемый частью своих людей, Кортес действительно решил избавиться от всякой возможности к отступлению. Перед началом экспедиции в Тицапанциико он снова был вынужден противостоять враждебности сторонников Веласкеса. Семеро из них отказались от участия в экспедиции, считая просто глупостью, находясь в таком малом числе, навязывать себя столь плотно населенной стране. Они потребовали дать им возможность вернуться на Кубу. Кортес сделал вид, что соглашается. Однако муниципальный совет Веракруса — конечно, но его наущению — вмешался в д<ело и обязал генерал-капитана задержать этих людей, которые в такой трудный момент собирались дезертировать.
По возвращении из Тицапапцинко, примерно 1 июля, Кортес был приятно удивлен, обнаружив в Веракрусе испанское подкрепление под командованием некоего Франсиско де Сальседы. Однако каравелла привезла и менее приятные новости. Испанская корона уполномочила Диего Веласкеса завоевать и колонизовать Юкатан и прилегающие к нему земли и заранее назначила его на должность adelantado de
mar — начальника морской экспедиции, являвшегося губернатором земель, которые могли быть открыты или завоеваны. Кортес, превратившийся, таким образом, не только в мятежника, но и в узурпатора полномочий, предоставленных Веласкесу, должен был что-то предпринять. Решив обратиться непосредственно к королю, он составил свое первое письмо — к сожалению, утерянное, — в котором он умолял монарха вывести его колонистов из подчинения губернатору Кубы. В качестве полномочных посланников были выбраны два алькальда Веракруса: Франсиско де Монтехо — друг Веласкеса, поддержкой которого следовало заручиться, и верный Кортесу Алонсо Эрнандес Пуэртокарреро, назначение которого создавало для Кортеса то дополнительное преимущество, что любовница Пуэртокарреро, индианка донья Марина-Малиналли, оставалась свободной. Корабль поднял якорь 26 июля, имея на борту, кроме всего прочего, четырех избавленных от жертвоприношения индейцев, два рисуночных кодекса и королевскую «квинту», то есть пятую часть приобретенных к тому времени сокровищ.
Для сторонников Веласкеса, которые все еще продолжали роптать, наступил момент, когда они должны были действовать ва-банк. Некоторые из них решили захватить одну бригантину и вернуться на Кубу — чтобы проинформировать губернатора об отправке полномочных посланников Кортеса и о возможностях перехвата их корабля. Заговор был обнаружен, а его участники арестованы. Двое из них были повешены, двое других наказаны норкой, остальные прощены. Именно вследствие этих событий и для того, чтобы лишить возможности выбора тех, кого не вдохновляла перспектива углубления внутрь страны, Кортес приказал потопить большую часть кораблей, сняв с них предварительно артиллерию и такелаж.
КОНЕЦ БОГОВ ЧЕМПОАЛЫ
После этих событий армия вторжения отправилась в путь, оставив в укрепленном городе Веракрус гарнизон примерно из ста тридцати человек. Еще раз она прошла через Чемиоалу. Там конкистадоры узнали об имевшем место прохождении вдоль берега четырех кораблей экспедиции Франсиско де Гарая, который пытался отыскать проход в Тихий океан. Многие люди с этих кораблей были зачислены в армию Кортеса.
Чтобы договор с испанцами приобрел надлежащую силу, правители Чемпоалы предложили им в жены восемь своих дочерей — нарядно одетых и сопровождаемых служанками. Толстый король представил свою собственную племянницу — по правде сказать, не очень облагодетельствованную природой. Генерал-капитан с радостным видом принял предложение от своего имени и от имени своих офицеров при условии, что все барышни примут христианство. Кортес воспользовался ситуацией для того, чтобы еще раз выразить свое неодобрение по поводу каннибализма и человеческих жертвоприношений. Если индейцы действительно хотели быть с ним в дружбе, они должны были покончить с этими безобразными обычаями и отказаться от своих идолов. Согласно Гомаре и Сервантесу де Салазару, тотонаки дали себя уговорить без особого труда. Берналь Диас повествуем об этом эпизоде как о событии эпического масштаба.
Сановники и жрецы, говорит он, стали бурно протестовать, настаивая на том, что их боги удовлетворяли их во всех отношениях. Возмущению Кортеса не было предела: «Как же мы сможем осуществить наши добрые намерения, если не будем почитать истинного бога и не сделаем все возможное, чтобы искоренить жертвоприношения, которые совершаются во имя этих ложных богов?» «Он приказал нам, — продолжает в третьем лице Берналь Диас, — приготовиться с оружием в руках защищать правое дело в том случае, если индейцы захотят помешать уничтожению их идолов, и добавил, что дело должно быть выполнено без промедления. Таким образом, мы быстро вооружились, что было для нас привычным делом, и приготовились, на всякий случай, к бою».
Когда, наконец, Кортес призвал чемпоальтекское начальство уничтожить идолов своими руками, толстый король призвал своих людей к оружию. Атмосфера накалилась еще больше, когда несколько испанцев сделали вид, что собираются забраться па Главную пирамиду. Индейские руководители поклялись умереть вместе с испанцами, но не дать обесчестить их богов. Кортес не уступал: «Он им ответил, что просил уже раньше - не приносить жертвы этим безобразным фигурам, что они прибыли в эти края специально, чтобы уничтожить этих идолов, и что если чемпоальте- ки не хотят, чтобы испанские солдаты столкнули идолов сверху, то пусть сами займутся этим делом незамедлительно. А йотом он добавил, что мы не считаем их больше своими друзьями, поскольку он дал им хороший совет, а они не захотели им воспользоваться; а поскольку их вожди показали, что готовы отстаивать свое неправое дело с оружием в руках, то он был очень сердит на них и готов их всех поубивать».