Эмми Лейбурн
МОНУМЕНТ 14
Глава 1
В ЛОВУШКЕ
Ваша мама кричит вам, что вы опоздаете на автобус. Она уже видит его в конце улицы. Вы не останавливаетесь, чтобы обнять ее и сказать, как вы ее любите и как вы благодарны ей за доброту, ласку и терпение. Куда там — вы вприпрыжку спускаетесь с лестницы и сломя голову несетесь к остановке.
Мысль, что неплохо бы остановиться и сделать все это, может прийти только в том случае, если вы знаете, что видите ее в последний раз. И плевать, что вы опоздаете на автобус.
Но автобус был уже близко, и я побежал.
Мчась по дорожке к остановке, я услышал, как мама зовет моего брата Алекса. Его автобус подъезжал по Митчелл-роуд вслед за моим и был на месте в 7:09 точно по расписанию. Мой останавливался в 6:57, но почти всегда опаздывал, словно водитель был согласен с тем, что несправедливо забирать меня раньше семи.
Алекс выбежал вслед за мной, и подошвы наших кроссовок синхронно зашлепали по мостовой.
— Не забудь, что после школы мы собирались в Армию Спасения, — крикнул он мне вдогонку.
— Да, конечно, — ответил я.
Иногда мы заходили туда после школы порыться в завалах старой электроники. Алекс в ней разбирался, а я был не против составить ему компанию.
До топливного кризиса обычно я подвозил его. Теперь мы ездили туда на велосипедах.
Я возил его и в школу, но когда с топливом возникла напряженка, все в нашей школе, включая выпускников, стали ездить на автобусе. Собственно говоря, с недавних пор это было установлено законом.
Водитель моего автобуса нажал на гудок.
Я запрыгнул на ступеньку и вошел внутрь.
За спиной я услышал, как миссис Вули, водившая автобус младшей и средней школы уже целую вечность, язвительно поблагодарила Алекса за то, что он удостоил их своим присутствием.
Миссис Вули была символом нашего города. Символ обладал седой шевелюрой, пах пепельницей и разговаривал в довольно жесткой манере. Выдающийся персонаж, абсолютно преданный делу вождения автобуса, что не каждому дано.
Водитель моего автобуса был болезненно тучным и абсолютно незапоминающимся типом. Мистер Рид. Он пил утренний кофе из старой банки из-под варенья, и это было единственным, что мы о нем знали.
Едва мы тронулись, Джейк Симонсен, звезда футбола и абсолютный чемпион по популярности, устроил в хвосте автобуса светский прием. Год назад он перевелся в нашу школу из Техаса. Там, где футбол особенно в почете, Джек блистал. Перевод в нашу школу помог ему не просто сохранить, но и укрепить авторитет.
— Я вам говорю — концессии! — вещал Джек. — Как делало большинство девчонок из моей старой школы. Они продавали шипучку, печенье, а еще печеную картошку, которую готовят на гриле. И заработали чуть ли не миллион долларов.
— Миллион долларов? — переспросила Астрид.
Астрид Хейман, чемпионка по прыжкам в воду из команды по плаванию, насмешливая богиня и девушка моей мечты.
— Даже если бы я смогла заработать миллион долларов, я бы не бросила спорт ради того, чтобы стать спонсором для футбольной команды.
Джейк подарил ей одну из своих ослепительных улыбок.
— Не спонсором, детка, антрепренером!
Астрид закатила глаза.
Я вжался в кресло и попытался восстановить дыхание. Спинки сидений из кожи травянисто-зеленого цвета были достаточно высокими, чтобы на пару мгновений за ними спрятаться.
Что я и сделал, молясь, чтобы никому не пришло в голову прокомментировать мой забег на короткую дистанцию за автобусом. Астрид даже не заметила, как я зашел в автобус. Это было одновременно и хорошо и плохо.
За моей спиной Джози Миллер и Триш Гринштейн обсуждали планы насчет какой-то демонстрации в защиту прав животных. Они были кем-то вроде хиппи-активистов. Я с ними практически не общался, не считая одного раза, когда в шестом классе я вызвался сделать обход по домам в поддержку Кори Букера. Тогда мы весело провели время, но теперь даже не здоровались друг с другом.
Не знаю почему. Наверное, так происходит со всеми, кто перешел в старшие классы.
На мое появление в автобусе обратил внимание один Нико Миллз. Он наклонился и ткнул пальцем на мои ботинки. Типа «я слишком крут, чтобы говорить» — просто показал пальцем. Я опустил глаза, разумеется, шнурки были развязаны. Я завязал их. Сказал спасибо. Потом сразу надел наушники и сконцентрировался на «таблетке». Мне было нечего сказать ему в ответ, и судя по тому, как он показывал на мою обувь, ему нечего было ответить.
По слухам, Нико жил в трейлере с дедом в предгорьях горы Херман, они добывали еду охотой, не имели электричества и пользовались дикими грибами вместо туалетной бумаги. И все в таком духе. Все называли Нико Храбрым Охотником. Прямая осанка, худоба и мускулатура в сочетании с коричневым оттенком кожи, волос и глаз делали это прозвище идеально подходящим. Он держался с той неуклюжей гордостью, которую приобретаешь, когда никто с тобой не хочет общаться.