========== Mooncry ==========
Испуганная принцесса
Как ей быть, не знает!
Убежит ли, останется?
Иль храбриться станет?
Всё одно: шансов нет у неё!
Юная принцесса Мун бежит по полю, огромному полотну, усеянному алыми ликорисами. Она путается в собственных ногах, несётся, не разбирая дороги, и судорожно тянется рукой к стремительно летящей бабочке, светящейся сквозь кромешную тьму, нависшую над Мун.
— Мама! Мамочка! — отчаянно кричит принцесса, кончиками пальцев уже чувствуя нежные хрупкие крылья бабочки, ещё одно усилие — и она поймает её, вернёт себе и королевству, и всё будет как прежде.
Но неверная походка сбивается, дыхание на секунду пропадает, и Мун валится в густые заросли цветов с душераздирающим воплем, от которого самой страшно. Спустя мгновение она лежит на спине, глядит в холодную пустоту тьмы и видит над собой яркий огонёк, приближающийся к её лицу. Бабочка садится на грудь принцессы, распустив изящные крылья, и успокаивается, не собираясь больше никуда улетать.
— Мама… — шепчет Мун и с трепетом приподнимает руку, протягивает к бабочке тонкие пальцы, но одно лёгкое прикосновение — и та рассыпается, оседая золотой пылью на платье принцессы.
Мрак чёрной вязкой субстанцией подбирается к ногам девушки, ползёт по её телу всё выше и выше. Мун хочет вскрикнуть, подняться, но чувствует, что собственное тело не поддаётся сигналам и командам. Принцесса жмурится, когда жидкая тьма укутывает её с головой.
***
— Её бьёт в лихорадке уже второй день, — печально изрекла служанка, пока принц Ривер и придворный врач удерживали за обе руки принцессу, мечущуюся по пропитанной потом, влажной кровати и лепечущую что-то неразборчивое в бреду. — Бедняжка так тяжело переживает смерть матери… — с тяжестью в голосе проговорила женщина, подходя к девушке и отирая её горячее тело влажной тряпкой.
Но едва она успела убрать руку от бессознательной принцессы, как та замерла и резко распахнула глаза, взгляд которых не выражал ничего, кроме боли и непонимания. Служанка отпрянула, не ожидав пробуждения Мун, и покачала головой, видя её болезненный, сломленный вид. Словно не замечая рук, стремящихся удержать её, девушка села на кровати, потирая голову с мокрыми на ней волосами.
— Сколько я спала? — тускло спросила принцесса, оглядывая всех, кто был в её покоях: грузная суетливая горничная, уставший, вымотанный врач и обеспокоенный Ривер, робко глядящий на Мун с преданно-пугливым видом.
— Без малого два дня, госпожа, — ответила служанка, и девушка высоко вскинула брови, только этим и выражая своё удивление.
— Когда будет Собрание?
— Какое Собрание, госпожа, никто даже не думает об этом, при вашем-то состоянии! — охнула женщина.
— Моя королева, — спокойно начал доктор, и Мун с горечью вспомнила свой новый титул, — вам сейчас противопоказано напрягаться, все силы должны уйти на восстановление организма.
— Все мои силы должны уйти на защиту моего народа, — сквозь зубы процедила Мун, чувствуя, что её колотит в дрожи, то ли от раздражения, то ли от осознания собственной беспомощности. Теперь она королева, она должна быть сильной, но ей всего семнадцать, и она просто девочка. Наивная, неопытная девочка, потерянная девочка, только что похоронившая мать.
— Н-но королева М-мун… — попытался образумить её и застенчивый Ривер, но девушка метнула на него такой решительный взгляд, что он тут же вжался в воротник пиджака, потупив глаза в пол.
— Оставьте меня и соберите Совет! — не без усилия воскликнула Мун и поднялась с постели. Ей понадобилось некоторое время, чтобы выровняться и принять хоть сколько-нибудь устойчивое положение. Несмотря на плачевное состояние девушки, присутствующие повиновались и вышли, позволив королеве остаться наедине со своими воспалённым мыслями.
Пошатываясь, Мун подошла к трельяжу и оглядела себя. Да уж, действительно, картина удручающая. Тело юной девушки, некогда полное энергии и жизни, исхудало и ослабло; волосы клочьями сбились на голове, словно пуки соломы; лицо осунулось, щёки впали, а глаза вкатились в череп, мертвенно поблёскивая из-под синеватых век. Мун тяжело вздохнула и только сейчас ощутила страх неизвестности. Теперь, когда её мать мертва, именно ей, Мун, предстоит не просто управлять огромным государством, но так же и решить исход революции, утроенной монстрами. И она совершенно не знала, что ей делать. Каждое её решение, каждый указ будут иметь важнейшее значение на судьбу Мьюни. Мун впервые в жизни почувствовала ответственность не только за себя, но и за то, что с рождения было вверено ей, как наследие. Хотелось просто расплакаться и убежать куда-нибудь далеко-далеко, подальше от всего того, что сейчас творилось вокруг. Однако так поступают только маленькие капризные принцессы, но не королевы, несущие на себе бремя защищать и вести свой народ.
Принцесса, а, точнее, без пяти минут королева, закрыла глаза, пытаясь сосредоточить своё разрозненное сознание на одном важном сейчас предмете — войне с монстрами. Нет времени горевать об утратах и тяжести судьбы, нужно собрать все свои духовные и магические силы, чтобы искоренить восстание этих мерзких тварей. Не нужно переставать думать о смерти матери, нужно использовать эти мысли в пользу для своей борьбы. Горечь утраты, вязко оседавшая на языке, понемногу восходила в ненависть, что постепенно начинала захватывать рассудок девушки своими цепкими острыми когтями. Мун возненавидела впервые за всю свою ещё короткую жизнь. Её мать, великая королева, сильная женщина пала от лап этих чудовищ, которым вдруг ударило в голову, что они, отвратные животные, имеют право на недовольства и революцию. Они, убийцы и насильники, пожирающие детей мьюнианцев под покровом ночи, они, не гнушающиеся ничем, лишь бы утолить свои низменные нужды. Они, убившие её мать!
Порывисто схватив со столика трельяжа расчёску, Мун с ожесточением стала водить ломающимися под сильным напором зубчиками по спутанным волосам. Девушка глядела в зеркало и видела в нём будто не своё, чьё-то чужое, искажённое решительной яростью и злобой лицо, что только совсем недавно не знало никаких иных эмоций, кроме радости и счастья. Она соберёт армию, она облачится в тяжёлые доспехи, она покроет своё тело ссадинами, а руки мозолями, она заставит монстров молить о пощаде, стоя на коленях, обнимая её ноги, она сделает всё, чтобы защитить своё королевство.
Девушка привела себя в порядок и оделась в боевые одеяния, которые пылились в её волшебном будуаре. Броня была на удивление лёгкой и выглядела не особо устрашающе и безопасно, но на деле обладала невидимым магическим щитом, что мог защитить королеву от многих ударов и заклятий. Мун взяла с мягкой бархатной подушечки палочку и двинулась к Залу Заседаний, дабы объявить всем, на что она готова пойти ради Мьюни и его жителей. В сущности, Мун понятия не имела, на что она готова пойти, но была уверена, что будет сражаться до последнего вздоха. И именно об этом своём намерении она и собиралась оповестить Высшую Магическую Комиссию и прочих заседавших сейчас в Зале. Уже рисуя в голове картины того, как она, распаляясь, будет говорить о долге королевы, отваге воинов и доблести, Мун вошла в Зал. За столом уже были и члены Магической Комиссии, и придворные, посвящённые в политику, и даже Ривер Йохансен, ничего не смыслящей в военной тактике, но приведённый в Зал, как наследный принц соседнего с Мьюни государства.
Как только Мун ступила на мягкий ковёр Зала, всё её отчаянное настроение, с каким она собиралась наброситься на монстров, улетучилось. Вокруг творилась невообразимая суматоха, совсем не такая, какая должна царить среди политиков и опытных тактиков. Люди (и не только люди) оживлённо переговаривались, спорили и перебивали друг друга, махали руками (и не только руками) и кричали. Лишь всегда уравновешенный и отстранённый Канцлер Лекмет сидел и ничего не говорил, порою вставляя своё блеяние, всё равно никому не понятное, потому как Ромбулус, захваченный словесной баталией, не утруждал себя переводить его вставки. Ривер тоже помалкивал в силу своей непосвящённости и робости.